Куяшский Вамперлен - стр. 29

– Не уходи, – внезапно осознав, что не хочу оставаться одна, сквозь слёзы прошептала я.

Я не могла видеть Ямачо из-за накинутого на лицо полотенца, но я чувствовала, что он всё ещё здесь. Аспирант не проронил ни слова, и я не видела выражения его лица, но, даже если он остался только, чтобы посмеяться надо мной, я ощутила невыразимую признательность. Он не проигнорировал мою просьбу, и этого было достаточно. Из списка заклятых врагов в моём сознании он переместился в список тех, кому можно доверять. А позже, когда я окончательно проплакалась, и лжежених с деланно скучающим видом придвинул мне стакан воды, он как-то сам собой оказался в моём доселе пустовавшем списке людей, на которых можно положиться в трудную минуту.

Глава 7

В капкане из книг

Своё первое не проспанное утро я мечтала встретить, как моя любимая сказочная героиня Золушка в одноимённом диснеевском мультфильме: проснуться под пение птиц (я предусмотрительно поставила в качестве сигнала будильника самую голосистую из них – петуха), а затем, насвистывая красивую мелодию (из репертуара Дины Беляны, разумеется), заправить кровать и принять душ. Удалось мне только последнее, да и то, без музыки и супротив собственного желания.

Мне снился странный сон: бушевал шторм, мы с Жозефом стояли на иссекаемом буйными волнами утёсе, я пыталась открыть свои чувства, но, сколь ни силилась, с губ слетало только визгливое кукареканье. А потом раз – и огромная волна смывает меня с утёса, два – и я уже сижу на кровати мокрая с ног до головы.

– Ку-ка-ре-ку… – всё ещё балансируя где-то на грани между сном и явью, рассеянно пробормотала я.

– Как будто до этого кто-то сомневался в курином происхождении твоих мозгов, – презрительно скривился Ямачо, отбрасывая в сторону пустое ведро. – Подъём, начинка для шаурмы!

– Кто поздно встаёт, тот проспит и в шаурму не попадёт, – обиженно пробормотала я. – Решил утопить неугодную невесту в собственной постели?

– Все претензии к твоей тёте. Я предлагал поджечь кровать.

Я испуганно подтянула к лицу мокрое одеяло. Лженаречённый с напускным отчаянием закатил глаза и покинул комнату, оставив меня наедине со своими думами и катающимся по полу ведром.

Глубоко вздохнув, я отогнала навязчивую мысль, что бездна бездну призывает, и, раз день не задался с самого утра, дальше всё будет только хуже. Надо пытаться искать во всём положительные стороны: окатили водой – зато поднимусь рано, успею привести себя в порядок и спокойно позавтракать. А чтобы расправиться с предрассудками, сейчас вот возьму и начну день заново: лягу на кровать, закрою глаза на минутку, притворяясь спящей…

Второе ведро мало того, что было объёмней как минимум вдвое, так ещё и выплеснутую из него воду, казалось, любовно охладили в морозильной камере.

– Поразительно, – выдохнул Ямачо, наблюдая, как я, уподобившись сверзившейся в лужу личинке, беспомощно трепыхаюсь средь насквозь мокрого постельного белья.

– Я только на минутку прилегла!

– А потом повторила это сорок раз?

– Что-о? – Я с ужасом воззрилась на циферблат будильника, неумолимо сжимавший угол между минутной и часовой стрелкой. Как, как такое могло произойти? Я ведь закрыла глаза всего лишь на мгновение, мне даже присниться ничего не успело!

– Подъём, подъём! – не дал мне захлебнуться в водовороте паники командный голос лжевозлюбленного, сопровождаемый грохотом ударяемых друг о друга ведер. – Будучи мокрой курицей в прямом смысле, совсем не обязательно становиться ей и в переносном.