Кусучий случай, или няня для обреченного - стр. 13
«Будешь почетной чесальщицей его величества», - причмокнула совесть, представляя целый гарем рукастых чесальщиц, в котором для меня фантазия уже освободила уютное местечко. «Мои ру-у-у-уки!», - рыдали девицы, глядя на свои стертые об его величество конечности.
- Урррр! – возмутился Титикака, требуя, чтобы его тоже чесали! Но дотянуться до него я не могла. Пришлось разуться и выставить вперед ногу. А то несправедливо! Узурпируют маму! Проклятый дядя – узурпатор! И тут успел!
В позе подбитой ласточки я стояла, прислонившись к стене.
- Я просто уничтожу тебя, - слышался тихий голос с затаенной злостью. В этот момент рука начинала чесать за ухом с удвоенной силой. Как не чесала никогда! Все соседские котики умерли бы от зависти!
- Ррррр, - послышался стон, сквозь который сочились такие проклятия и пытки, от которых моя попа сморщилась косточкой от персика. – Р-р-разор-р-рву…
Я с надеждой смотрела на дверь, в надежде, что кто-то войдет. «Срочное дело! Ваше величество! Бросайте все!», - чудилось мне спасительное. Но за дверью было тихо.
- Ну хоть бы нам войну кто-то объявил, - мысленно стонала я, понимая, что еще чуть-чуть и потеряю равновесие.
- Ай! – округлила я глаза, видя довольного Титикаку. Он решил, что нет ничего вкуснее моего пальца. А если он еще и в майонезе…
Я сползла по стенке, не убирая руки от его величества. Зато моими пальцами лакомились, делая нежный кусь и заглядываясь на меня честными голубыми глазами.
- Ты мне сразу не понравилась, - слышался страшный голос. – Сразу, как я тебя увидел…
- А я и не старалась, - вздохнула я, видя старания Титикаки. Заботливый малыш считал, что мужчины должны носить меня на руках. Поэтому отгрызть мне половину ноги – это самая замечательная идея, которая вдруг посетила светлую голову.
Стоило мне повернуть голову, как я увидела перед собой страшную морду.
- Это они тебе сказали? Да? – послышался вкрадчиво – зловещий голос. Мне пристально посмотрели в глаза.
- Нет, сама догадалась, - осторожно заметила я, пытаясь выгородить «ковриков», чтобы им не досталось по коврижкам.
- Не верю. Пр-р-равее, - прорычали мне в лицо, пока моя рука срочно просила сменщицу. Но «сменщица» была занята Титикакой. Тот подставил голову, настойчиво ловя руку и компостируя ее острыми зубами.
У каждого мужчины есть свои эрогенные зоны. А тут одна, сплошная…
Дверь так и не думала открываться с криками: «Пожар! Горим! Спасайся, кто может!» или «На нас напали, милорд!».
«Держаться нету больше сил!», - ныли руки и нога, которая тоже участвовала в процессе. Мне казалось, что у меня из глаз текут слезы. А если выживу, то останусь чесательным инвалидом.
Огромные когти мяли ковер, а Титикака решил, что меня пора спасать. И схватил зубами пояс от халата. Он тянул за него зубами, как бы намекая, беги, мама, беги! Я локтем прижимала халат, обещая себе впредь спасать себя сама.
- Не там! – рявкнули на меня, пока рука металась в поисках волшебного «там».
- Зря вы злитесь, – прошептала я огромной морде, нависающей надо мной. – Нет тут ничего такого… эм… Я тоже люблю, когда мне чешут спинку… И не стесняюсь этого!
В ответ послышался угрожающий рык.
- Понимаю, вы – мужчина… Но что в этом такого? – прошептала я, видя как жизнь уже помахала мне концом. – Так что давайте оставим это в тайне. Поверьте, я – могила. Или вы думаете, я буду бегать по дворцу с криками: «Угадайте где и кого я чесала?!». Вы за кого меня держите? Я не собираюсь после этого ходить с табличкой: «Чесала его величество! Где – не скажу!».