Курортно-детективный роман, и прочие неприятности - стр. 6

Что за жизнь, вздохнула я, если неотразимой девушке и показать-то негде все свои возможности?!

Ну, раз нельзя продемонстрировать, что мы умеем, пусть увидят хотя бы остальное, решила я. Нацепила платьице, в котором хоть сейчас на бразильский карнавал: минимум полупрозрачной пестрой ткани, максимум обнаженного тела. Я навертела на голове прическу, выпустила ужасно кокетливый локон, намазала веки какой-то искрящейся фигней…

Берегись, коварный Моравецкий!

И отправилась покорять танцпол.

Ресторан был полон. Пестрая летняя толпа заполняла столики; на танцполе топталась дюжина пар. Моравецкий сидел со скучающим видом, что-то потягивая из стакана.

Я уселась за столик поближе к танцполу, и стала ждать, что меня кто-то пригласит. Но желающих почему-то не было… или они были, но боялись отказа? Трудно сказать… А между тем, в одиночку на танцпол не выйдешь, и если меня не пригласят, то как же мне себя презентовать, да так, чтобы у Моравецкого слюнки потекли, на меня глядючи?

В конце концов, можно пригласить Моравецкого на белый танец, подумала я – и при мысли об этом поморщилась. Как известно, белый танец потому и называется белым, что приглашение женщиной мужчины равносильно подъему белого флага.

Неожиданно перед моим взором возникли великолепно отглаженные кремовые брюки, и уже смутно знакомый голос молвил:

– Позвольте вас пригласить?

Я подняла голову. Выше кремовых брюк я обнаружила симпатичную тенниску, затем крепкую загорелую шею, а затем – знакомое лицо.

– Сергей! – обрадовалась я.

– Вы позволите?

– О, с удовольствием.

– А я уж опасался, что вы откажете, – заметил он, когда мы начали «обнимашки под музыку».

– Ну что вы, как бы я могла отказать своему спасителю? – улыбнулась я.

Он ничего не ответил, и некоторое время мы танцевали молча. Внезапно он спросил тоном почти интимным:

– Интересно, о чем вы сейчас думаете?

– О, вы будете смеяться, но я думаю – как жаль, что нынче не танцуют, как прежде, вальс, мазурку… или хотя бы румбу.

– Чтобы была возможность себя показать? – спросил он слегка насмешливо.

– Ну да, а что в этом плохого? Вот именно, свое умение танцевать, и вообще..

– Грацию, ловкость, изящество..

– Да.

– А давайте, попросим их сыграть для нас румбу? – в его глазах замелькали озорные искорки.

– Каким образом? – удивилась я.

– Одну минутку, я вас оставлю на секунду, не уходите, – отвечал он, таинственно подняв палец, и направился к оркестру.

Там он, наклонившись, что-то шепнул музыкантам, и, к моему изумлению, оркестр и впрямь заиграл румбу. Потом, вернувшись ко мне, подал мне руку и, движением опытного танцора, повел меня в танце…

– Вы занимались бальными? – изумилась я.

– Разумеется, вы ведь уже поняли. Но это было давно, еще в школьные годы.

– Не ожидала. Но очень приятно, – отвечала я, с упоением вкладывая всю себя в чувственные движения, полные томной неги и тропической страсти.

Меж тем, остальная танцующая публика как-то сама уползла подальше от центра, где мы развернулись от души. И теперь весь ресторан смотрел только на нас.

И вдруг, делая очередной хип-твист, я скользнула глазами по той стороне, где сидел Моравецкий. Он смотрел на нас неожиданно внимательно, даже напряженно, и – возможно мне показалось, – но мне почудилась в его глазах какая-то тоска или даже зависть… не пойму. Да нет же, не может быть зависть, чему бы он завидовал?