Куриный бульон для души. Мама и сын. 101 история о безграничной любви - стр. 20

Больше всего мама заботилась о нашей безопасности. Она была гораздо счастливее, зная, что вечеринка проходит внизу, а не где-то еще! Думаю, что мама и папа провели много бессонных ночей под стук баскетбольного мяча или щелканье мячиков от пинг-понга. Но мы ни разу не слышали, чтобы они жаловались. Теперь я понимаю, что с их стороны это была настоящая жертва.

Мама не принадлежала к числу матерей, у которых всегда наготове имеется печенье и молоко для нас и наших друзей. Зато на ее кухне не переводилось охлажденное тесто, смеси для пирожных и попкорн для микроволновки. Даже сейчас, приезжая с мужем в гости к родителям, мы можем рассчитывать на то, что увидим там братьев, сестер и друзей. Случается, что вместо самих братьев и сестер есть их друзья! Мама так расположила их к себе своей политикой открытого дома, что они знают, что всегда могут на нее рассчитывать.

Старый диван все еще стоит в гараже. Он почти развалился, но расставаться с ним никто не спешит. Этот диван напоминает нам о «странностях» нашей мамы и о том, как они повлияли на нашу собственную жизнь.

Мистер Кобб завернул полдюжины гвоздик, несколько декоративных зеленых листьев и изящных веток гипсофилы с крошечными цветками в пленку. Очень мило с его стороны было прикрепить ленту вокруг подарка, который я приготовил для матери к празднику Первого мая.

– Как ты все это донесешь, Эрни? – спросил он.

– Я на велосипеде, – ответил я.

– На велосипеде в такую погоду?

Мы выглянули из окна цветочного магазина: деревья гнулись к тротуару из-за сильнейшего ветра. Я кивнул в ответ.

– Что, если обернуть твой букет бумагой?

Мистер Кобб взял цветы и завернул их в два слоя прочной коричневой бумаги. Отдавая сверток, он пожелал мне удачи.

Поблагодарив, я сунул букет под пальто и застегнул пуговицы как можно выше. Лепестки щекотали шею и подбородок, но вряд ли бы они долго продержались, если бы я просто прижал их руками к рулю велосипеда. Я не особо разбирался в цветах, но точно знал, что моя мать заслуживает гораздо большего, чем разодранный букет из стеблей.

И вот я оказался во власти ветра, способного подхватить и унести на два квартала вперед. В тот день поднялся необычайный по силе ветер, и ехать против него было совсем нелегко. Я чувствовал тяжесть в ногах на педалях, руки были сжаты до предела, легкие перехватило. Ветер дул прямо в лицо, и каждый раз, посмотрев вперед, я видел перед собой все тот же магазин в том же квартале. По крайней мере, так казалось.

Из носа потекло, и у меня не было платка, чтобы вытереть его. Не прошло много времени, как растрескались губы. Уши болели до самой глубины, будто кто-то тыкал в барабанные перепонки зубочисткой. Глаза настолько высохли, что я не мог моргнуть, и каждая мышца в теле отдавала болью.

Трасса стала еще оживленнее к заходу солнца. Ветер выбивал меня из велосипедной полосы на проезжую часть, прямо под колеса машин. Водитель грузовика посигналил и резко свернул в сторону, чтобы не задеть меня. Мужчина за рулем «Кадиллака» высунулся из окна и велел мне тащить «свою-знаешь-что» домой.

Уже совсем стемнело, когда я добрался до своего квартала. К тому моменту мои родители уже должны были с ума сходить от беспокойства. Я выглядывал папин минивэн или мамин микроавтобус. Скорее всего, они искали меня. В любой момент они могли проехать мимо, остановиться, погрузить меня с велосипедом и цветами в уютный, теплый автомобиль и довезти до дома. Чем дольше я искал и не видел до боли знакомых фар, тем злее становился.