Куплю твою любовь - стр. 20

– О нет, – выдаю сдавленно.

– Иди сюда, сладкая…

Опускается ниже поцелуями, перетекая ими с шеи на плечи, чертит горячие штрихи вдоль всего позвоночника и целует ягодицы, покусывая.

– Божечки, ты меня точно съешь! – взвизгиваю, когда укус становится чуть более сильным, чем все остальные.

– Съем, – обещает, проведя влажными пальцами по тугому колечку.

Краснею от сильного смущения, зная, что он смотрит и ничего не пропускает, не желает пропускать ни одной секунды.

– Хотя бы не смотри на меня так, – выдаю с легким стоном, когда палец начинает двигаться ритмичнее, сокращая спирали до конечной точки.

– Как так?

– Заставляешь гореть.

– Именно этого я и добиваюсь, – снова целует в плечо, одновременно с этим надавливая пальцем, проникая внутрь.

– Бекето-о-о-ов…

– Только не говори, что не нравится. Я чувствую. Никакого дискомфорта. Тебе приятно.

Очень приятно от ритмичного скольжения пальца в самом сокровенном местечке. Уже знаю, что ласка может быть приятной, но прошло так много времени с момента, когда Бекетов бесстыдно ласкал мою попку и щедро одаривал порочными обещаниями.

Сейчас все иначе. Мои эмоции обнажены до предела, и каждое движение я чувствую глубже и острее, чем всегда.

– Расслабленная и доступная. Ты просто сказка…

Движения становятся туже, задевая сильнее.

Кажется, он движет уже двумя пальцами. Бекетов начинает дышать чаще и своим жарким дыханием рвет мой пульс в клочья.

Удовольствие прошивает тело, между ног становится мокро и невозможно горячо.

Я уже почти на грани, а ведь он только начал, едва касается пальцами, скользит в глубине и раскрывает постепенно, подготавливая.

Сама нетерпеливо ерзаю, выгибаясь сильнее.

– Прекрати, – шлепает. – Не беги впереди паровоза.

– У-у-у-у… Теперь мне точно страшно, боюсь твоего паровоза!

Хихикнув в свой локоть, сильнее сжимаю пальцами простыню, чувствуя, как толчки становятся жестче и быстрее.

Быстро-быстро подкатывает волна изнутри и сразу же отступает, замедляется, как замедляются движения пальцев.

– Еще, – выдаю со стоном, признавая себя побежденной.

Он меня пьянит сильнее, чем перебродившее вино. Кровь становится бурлящей рекой, приливая сильнее между ног и сзади.

– Глеб! – хныкаю.

Завожу руку назад, пытаясь пощупать его, дотронуться, поворачиваю голову, жаждая увидеть.

Хочу освобождения от этих тянущих ощущений, тягучих, медленных, закручивающих в безжалостную спираль.

– Лежи, блять. Не то свяжу.

– Почему я не могу на тебя смотреть?! Обнимать.

– Потому что первый раз, дурочка. Нужно аккуратно. Или хочешь, чтобы я твои ноги на плечи закинул и в попку долбил?

– Необязательно так пошло, Бекетов.

– Именно так и получится, – обещает.

Его пальцы внезапно пропадают совсем, находят мои руки, накрывая, зажимая в замок.

Большое тело Бекетова накрывает мое, чувствую, какая у него мокрая грудь и автоматически облизываю губы, как если бы трогала его всюду губами, слизывая капельки пота.

– Сейчас…

Губы Бекетова находят мочку, посасывая. Своим частым дыханием он загоняет в меня поток жара, отключающего на миг, но потом…

– О-о-ох…

Давление члена намного больше и тяжелее, чем его пальцы.

– Я осторожно. Не зажимайся, Анна-Мария.

Мягкие поцелуи меня отвлекают, нивелируют тяжесть и раскалённость органа, вонзающегося по сантиметру.

Я поскуливаю то ли от жгучей наполненности, то ли от жара, который возрастает сильнее, чем я успеваю разобрать эмоции по молекулам.