Купальская ночь - стр. 16
– А вот будем! Евграфов в город ездил, они ж там мэра по весне выбрали, так там на Троицу теперь три дня гуляют. Такой новый… как сказать-то… традиция, короче, новая. Не день же пионерии! И Евграфов захотел в нашем районе тоже какую-нибудь традицию ввести. Собезьянничал. Решил, будем Ивана Купалу праздновать. А что, очень даже…
Евграфов был главой района, то есть местный князек, по прясленским меркам – царь и бог.
– Ну, если Евграфов… – протянула Катя с насмешкой.
– Кать. Да ладно тебе строить из себя… – вдруг вздохнула Настя. – Никто ж не заставляет тебя никуда идти. Не хочешь – не надо. Сиди дома как дура.
Настя раскусила ее. Кате не по себе было на больших сборищах, она дичилась шумных компаний, незнакомых людей. Хотелось бы ей с легкостью шутить, знакомиться со всеми, хохотать чьим-то шуткам. Но так легко, как у той же общительной Насти, – не получалось.
Они вышли на пляж. Найда тут же забежала по брюхо в реку и стала жадно лакать. Ее язык заработал мощно, словно водяное колесо на мельнице. Стягивая юбку и футболку, Настя все еще молчала – дулась на подругу. А Катя уже забежала в реку и поплыла. После раскаленного воздуха и спекшейся земли под ногами вода казалась звонкой. В голове тут же стало просторно и свежо.
Наконец, пыхтя и отфыркиваясь, до резвящейся на середине реки Кати доплыла и Настена. Плавала она неважно, по-собачьи перебирая руками у подбородка, и такое далекое плавание для нее было сродни подвигу.
– Настен, а во сколько начало-то? И где? Я ж пойду! – наградила ее Катя за усилия.
– Ой, ну слава богу! В десять, за мостом, напротив парка. Я ж почему шепотом-то говорила… Вдруг тетя Алена не отпустит? Тогда можно прикинуться, что спишь, а потом через окно вылезти, да?
Катя думала, что ее согласия будет достаточно, чтобы можно было обсудить что-то другое. Но Настена так увлеклась предстоящим действом, что не могла говорить ни о чем больше. Она, оказывается, даже от родственников приехала специально на три дня раньше, чтобы не пропустить завтрашний вечер. И пока солнце пекло и щипало плечи, пока рядом гудела оса, пока Найда отряхивалась и топталась мокрыми грязными лапами по покрывалу, и когда жарить стало нещадно, и пришлось перебраться в тень большой ивы – девушка все тараторила, тараторила. Катя давно перестала слушать и палочкой чертила рожицы на песке. А потом почему-то начертила лодку и тут же зачеркнула.
Но к чему она уже совсем не была готова, так это к тому, что дома тема грядущего праздника продолжится. Вернувшись с пляжа, она узрела еще одну сцену рассказов и уговоров – это мамина подруга, тетя Оля Дубко, расписывала Алене радужные перспективы. Она сидела на табуретке и от полноты чувств качалась взад-вперед.
– Ален, ну хватит! Если я говорю, что надо идти, значит, надо. Все, баста. Надо.
– Оля, кому? Мне и тут хорошо.
Катя усмехнулась:
– У меня уже во-от такая голова, Настена все уши прожужжала про завтра.
– И что, пойдешь? – оживилась еще больше тетя Оля.
Катя пожала плечами:
– Пойду.
– Вот! Аленка, бери пример с дочери. Ну не томи!
Алена и Катя переглянулись. Алена вздохнула и сокрушенно кивнула.
– Только ни через какой костер я прыгать не буду, ясно?
Следующий день отличался от предыдущих. На него словно отбрасывал всполохи еще не зажженный на берегу купальский костер. Настроение с самого утра было приподнятое.