Культурология. Дайджест №4 / 2017 - стр. 9
Нас будет интересовать опыт гармонизации внутреннего и внешнего пути человека в доисламской поэзии, ее «техника счастья». Отметим, что ее главный герой – поэт и воин, мудрец и отчасти маг – имеет много общего с древнегреческим героем, бросающим вызов судьбе и даже способным победить ее. Это известный всем образ Одиссея – «многоопытного мужа», в равной степени храброго и прозорливого, хитроумного и стойкого, способного сопереживать другим и знающего свой личный путь. Многогранность личности героя помогает ему принимать верные решения в разных ситуациях, что вынуждает судьбу склониться в его пользу. По сути, герой отождествляется с самой судьбой в ее основных качествах: мудрости, справедливости, игривости и неотвратимости. Конечно, в греческом эпосе и литературе есть образы судьбы-рока, которую герои (Эдип, Геракл) не в силах преодолеть, однако тема понимания судьбы и господства над ней является ключевой для развития героев на пути к осознанности и бессмертию. Именно поэтому греков привлекает идеал самодостаточной личности, воплощавшей в себе свойства поэта, мудреца и воина, ведь самодостаточность – основа счастья. Здесь стоит упомянуть мифический образ Андрогина как иллюстрацию совершенства, что говорит о стремлении греков преодолеть физические различия в единстве духа.
В арабской культуре также доминирует понятие «совершенного человека» (аль-инсан аль-камиль). Это самодостаточная личность, умеющая выстраивать свой жизненный путь в соответствии с принципом гармонии личного и общего. Арабский поэт, философ, воин и маг славится умением увидеть судьбу во всех ее проекциях и выбрать наилучшую на пути к заданной цели. А целью является умение проявить свои способности в полной мере, насладиться всеми аспектами жизненного опыта в различных обстоятельствах. Умение быть гибким и прозорливым, осознанно наблюдать свои чувства и мысли, понимая, куда они могут привести, даруют герою арабского эпоса невиданную интуицию, делая его хозяином судьбы.
Арабы глубоко убеждены в том, что внешний мир зеркально отображает внутренний, и тему фатализма в арабо-мусульманской культуре следует рассматривать именно в этом ракурсе – с точки зрения понимания судьбы и овладения ей. Именно поэтому исследование подсознания с его неявными желаниями и устремлениями становится главной темой их культуры. Если в доисламские времена основным пособием по работе с подсознанием была поэзия, то в исламе им стало его философское ответвление, использовавшее принципы и символический язык прежней поэзии – суфизм. Любой суфий был, прежде всего, мастером «толкования страстей». Но если о суфизме, в особенности в его персидском варианте, написано множество книг, то о его доисламских истоках известно немного.
В данной статье мы остановимся на основном приеме древнеарабской поэзии, настраивающем подсознание на путь счастья, – тахвиле (переносе внимания).
Отметим, что арабский регион в целом можно охарактеризовать как ареал «астрономических религий», подчеркивающих роль космических тел в жизни человека. Во всех древних центрах цивилизаций, окружающих собственно Арабский остров (Аравийскую пустыню, место жительства арабов-кочевников от гл. «‘араба» – кочевать), – Йемене, Сирии, Египте, Междуречье, уделялось особое внимание установлению взаимосвязи звездного гороскопа и личной судьбы, исследовались влияния планет на жизненные циклы. Астрономия была развита и у арабов-кочевников, хотя ее роль была более практичной – указать путь к оазису в пустыне. Однако роль предсказателей, знающих волю неба, была велика и у них. Главный «культурный герой» арабов, поэт-