Культурные особенности. I. Отпуск на «Счастье» - стр. 9

Эрвин только сейчас сообразил, что под разгрузку последней всегда стоит эммгрантская палуба.

– Опять каторжники, – кто-то громко выругался за спиной.

– Понаехали тут, – прохрипел голосом диспетчера включенный динамик. В лицо ударил поток тёплого воздуха – один из грибков – тепловых пушек заклинило на обороте, обдав людей Эрвина потоком затхлого, сырого тепла.

– Давно бы так, – просипел под ухом простуженный голос. Пабло ДаКоста, длинный, тощий матрос, тот самый, что ходил с Эрвином воровать табак с грузового трюма, – задолбали экономить.

– Перебъемся, – прошептал Эрвин в ответ. Осторожно, стараясь не лязгать зубами. Эмигрантской палубе стандартных курток не полагалось. Им вообще не полагалось ничего, кроме воздуха, жратвы и кубического метра пространства от щедрот корпорации – на троих.

– Бесплатный проезд, мать его в душу… – Эрвин договорить не успел. Цепочка стражи дрогнула впереди. Кто-то из встал слишком редко или поскользнулся на гладком снегу. Оглушённые перелётом, ослепшие люди попёрли напролом. В уши – рев сирен, свистки капралов и крик. Слитный, тоскливый стон раненного зверя. Эрвин сорвался на бег. Укорочённый флотский дробовик сам собой сорвался с плеча, удобно скользнул ребристой рукояткой в ладони.

– Черт, – прошептал он уже на бегу, – черт побери…

Толпа уже проломила цепь и рванулась – в мороз, ночь, никуда. Мутный, рычащий клубок – протянутые худые руки, всклокоченные головы, искажённые лица – мертвенно-бледные в свете прожекторов. Из глоток рвался пар, выходил, улетал в небеса с каждым криком. Звон в ушах – Эрвин на бегу тряхнул головой. Нет, это звенят о бетон каблуки самодельных ботинок. Пять шагов. Наперерез. Вытаращенные, горящие безумным огнём глаза. Измотанные, оглушённые свободой люди тупо не представляли, что делали.

– Они же помёрзнут насмерть

Предохранитель под пальцами – тугой и промёрзший стальной рычаг. Выстрел. Оглушительно-громкий, уши заложило на миг. Струя огня из ствола. Первый патрон, Картечь. Россыпь искр, снега и льда – в землю, людям под ноги, почти у носков сапог. Кто-то закричал. Огромный, бородатый мужик впереди замер, качнулся, машинально вытер кровь с лица и удивлённо посмотрел на руку – дробина прошла рикошетом, распоров щеку. Кто-то упал. Серая тень скользнула мимо Эрвина, в темноту за спиной.

– Назад, – заорал он. Щёлкнула скоба, досылая в патронник новый патрон. Второй – резиновая, останавливающая пуля. Вроде. Палец на миг застыл на крючке спуска.

– Надеюсь, я не ошибся при зарядке, – Эрвин поднял ствол и выстрелил ещё раз – в самого громкого. Прямо в заросшее, изломанное яростью лицо. Человек упал. Толпа качнулась. Щелчок скобы. Третий заряд – снег под ногами людей опять взорвался россыпью искр. Картечный залп. Шаг вперёд. Левая рука стиснула ложе ружья. Истово, до побелевших пальцев. Правая толкнула скобу вниз, до щелчка и вверх с точностью метронома. Заряд ушёл в ствол. Третий.

– Назад, – заорал Эрвин, шагнув прямо на толпу. Над головой – оглушительный треск и скрип ржавого железа. Тепловая пушка развернулась наконец. В лица людям ударил, закружил волосы холодный ветер. Толпа замерла. Попятилась. Запал пропал – Эрвин видел, как люди начали переглядываться недоуменно – на поле и друг на друга. Будто спрашивали – куда их вдруг занесло и что они сейчас только что натворили…