Кукловод - стр. 16
Каширин долго загибал пальцы, наконец, вслух подытожил свои вычисления:
– А сам с хреном остаюсь, – сказал он.
Короче, этот вариант не проходит.
Ровно в час дня дверь кабинета распахнулась оттого, что с другой стороны в нее пнули носком ботинка. Каширин поднял глаза от бумаг и, встав на ноги, заспешил пожать лапу некоему Литвиненко.
Сопровождал Литвиненко какой-то сопляк в очках, в черном костюме и галстуке, с мордой важной, как у министра. Гости безмолвно расселись в креслах перед столом Каширина. Литвиненко сунул в рот сигарету и подождал, когда молодой человек поднесет ему огонька. Каширин сел за стол, замялся, не зная, с чего начать.
Хороших новостей не было, а посетители пришли сюда не для того, чтобы покалякать о превратностях погоды. Литвиненко нежно погладил ладонью бритую наголо шишковатую голову и начал сам, без лирических предисловий.
– Хреново получается, – сказал он. – Ну, с этим кредитом. Совсем хреново.
Литвиненко выпустил дым из заросших шерстью ноздрей и надолго замолчал. Так, выходит, Литвиненко все знает, – решил Каширин. И о кредите, и о проблемах с его возвратом. Впрочем, удивляться тут нечему.
По долгу службы Литвиненко обязан знать все, что происходит в инвестиционной компании "Горизонт". Он начальник службы безопасности, по существу, правая рука Вадима Ступина. А Ступин… Ну, тут и объяснять ничего не надо. Он большой человек, учредитель "Горизонта", владелец основного пакета акций. В жилетном кармане Ступина наверняка помещается десяток таких инвестиционных компаний. Плюс парочка коммерческих банков, казино, горы недвижимости и еще много чего.
Каширин только руками развел, молчаливо соглашаясь с оценкой "совсем хреново".
– И что думаешь делать? – спросил Литвиненко. – Кажется, кредит стал невозвратным.
Каширин подвинул пепельницу на противоположный край стола, но Литвиненко сделал вид, что не заметил этого движения. Стряхнул пепел на ковер. Молодой человек в очках сидел на стуле, как истукан, уставившись в пустой дальний угол кабинета. Кажется, он не слушал разговора, а забавлял себя, постукивая кончиками пальцев по крышке лежащего на коленях кейса.
– Наш юрист сейчас составляет исковое заявление в арбитраж, – ответил Каширин. – Это, во-первых. Во-вторых, я начал переговоры о продаже залога, взятого под кредит. Тех самых технических алмазов. В-третьих…
– Заткнись лучше, – Литвиненко погасил окурок о каблук своего сапога. – В-третьих, я знаю что. Ты скажешь, что мы можем наехать на этого засранца, заместителя Ореховой. Ну, на Кобылкина можем наехать. Например, отвезти его за город, положить в гроб и закопать в землю. Часов на восемь. Чтобы он, сука драная, лежа в гробу на метровой глубине, подумал о вечных ценностях. И о прелестях мира. Так, я тебя спрашиваю?
Каширин молча пожал плечами. Хотя бы так, решил он, лишь бы деньги вернуть.
– А потом мы его откопаем и получим бабки, – продолжал Литвиненко. – Мне приходилось заниматься такими делами. И вот что я скажу. Часов за восемь, проведенных в гробу, в могиле, люди здорово умнеют. Мы закопали – откопали, закопали – откопали… А он лежит в гробу и умнеет сука, умнеет…
Литвиненко глубокомысленно поковырял в носу, вытащил оттуда длинный волос.
– Лежа в земле, люди начинает понимать: деньги не главное дерьмо на этом свете. А если человек не поумнел, значит, мало там полежал. Пусть еще десять часов отдохнет. Все рано заплатит. А когда заплатит, можно его зарыть и больше вообще не выкапывать. Такого умного.