Кукловод - стр. 37
В тот же день Ефимий двинулся обратно в Россию. Он бродил по городам и деревням и без устали проповедовал. Повсюду, где собиралось больше пяти-шести человек, он заводил свою речь. И мало-помалу по Руси Великой стал разноситься слух: не царь Пётр Алексеевич сидит на троне, подменыш дьявольский это, правит нами антихрист в облике царском.
Ефимий не заблуждался насчёт своей судьбы. Он знал, что рано или поздно донесут на него и схватят. Потому и арест свой, и заключение, и пытки воспринял как само собой разумеющееся…
Царь слушал исповедь монаха с непроницаемым лицом. Нога его по-прежнему давила на грудь Ефимия.
– Всё сказал? – спросил Пётр.
– Всё, – безжизненно откликнулся Ефимий. Глаза его были широко открыты и уставлены в потолок.
Пётр ослабил ногу.
– И что мне теперь с тобой делать? – почти ласково спросил он.
Монах слегка раздвинул бескровные губы в подобии улыбки.
– Что хочешь, то и делай, – чуть слышно сказал он. – Но сначала ответь на вопрос.
Пётр поднял брови.
– Что за вопрос?
– Ясно мне, что антихрист ты, – торопливо забормотал монах. – Ясно, что овладел ты душой и телом царя нашего, Петра Алексеевича. Но почему ты при этом не мог вспомнить меня – ни тогда, в Германии, ни сегодня?
Теперь улыбнулся Пётр.
– Видишь ли… При переходе из состояния в состояние порой случаются провалы в памяти. Вряд ли ты это поймёшь. Да и не успеешь.
Он вгляделся в напрягшееся лицо монаха. Засопел. Каблуком высокого кожаного сапога быстрым и сильным движением раздавил беззащитно хрустнувшее горло.
Вечером царь выпил больше обычного. В постели он рассказал Екатерине о сцене в пытошной. Не всё, само собой, но и этого делать не следовало. Однако Пётр давно уже заметил: рассказы о крови и пытках необыкновенно возбуждали Екатерину. Да как… Вот и в ту ночь она отдавалась ему столь восхитительно, что он понял: она чувствовала себя лежащей не под человеком – под антихристом. И страх её он ощущал, и вожделение, и болезненную похоть.
Что-то она поняла про него в ту ночь. Умная женщина, хоть и из простых. А какая баба…
– Перо мне. Бумагу, – еле слышно скомандовал Пётр.
Придворные засуетились. Мигом принесли истребованное, и царь слабой рукой вывел: „Отдайте всё…“
Пётр ещё раз окинул взглядом толпу. Кроме Екатерины, жалеть было не о ком.
„Отдайте всё…“ Армия есть. Престолонаследника нет. Хаос неизбежен.
Царь улыбнулся, уронил руку с пером и закрыл глаза.»
7
В ресторане, куда Алёну Авилову пригласил бывший муж, было уютно, пахло чем-то вкусным, и звучала приятная музыка, под которую топтались немногочисленные пары.
После развода они изредка перезванивались, но давно не виделись. Поэтому сейчас, в ожидании заказа, всматривались друг в друга с откровенностью некогда близких людей. К тридцати годам Алёна расцвела и лицом, и фигурой. Можно представить, сколько мужчин вьётся вокруг такой красивой одинокой женщины. Одинокой ли?.. Сергей подавил невольный вздох.
– А ты здорово похорошела, – искренне сказал он.
– Ты тоже отлично выглядишь, – ласково произнесла Алёна. Подруги всегда считали, что ей достался интересный мужчина: высокий, широкоплечий, с офицерской выправкой, всегда подтянутый и предельно аккуратный. Кое-кто находил в нём даже сходство с Аленом Делоном. Теперь, правда, Сергей выглядел усталым и осунувшимся…