Кукла в волнах - стр. 20
Во сне я несколько раз пытался попасть точно в полосу приземления и, каждый раз, проскакивал мимо. Но мне было почему-то не страшно, даже отчасти весело, словно я участвовал в безумных гонках, где выигрывал тот, кто сильнее разобьет самолет. Может в этом разбитом самолете был какой-то смысл? Имела ли вообще для меня смысл сама жизнь? И в чем он состоял? Воспитывать солдат, ходить на построения, делать военную карьеру, угождать разным большим и малым чинам? Разве в этом смысл?
Энергично кивнув мне своей головой с коротко стриженными седыми волосами, Волчатников вернулся на вышку, где поднялся наверх, в стеклянный купол, откуда просматривался весь аэродром.
Пока я находился у диспетчерского пункта, первые самолеты на центральной стоянке уже стали подавать признаки жизни. Технари запускали движки, и АПА11 подъезжал то к одному, то к другому самолету, помогая оживить сердце боевой птицы.
Поначалу раздавалось ровное гудение, перерастающее в рёв, а потом, у каждого из запускавшихся самолетов из сопла показывалась раскаленная струя газа. Она горела, рвалась наружу, похожая на исполинскую огненную руку, которая с силой долбила в газоотбойные щиты, стоявшие позади. Их металл шелестел и похожий на легкие листья под напором ураганного ветра, прогибался, становясь бурым в том месте, куда попадала струя. Но все же, выдерживал эту жестокую атаку.
Через некоторый промежуток времени, техники прекратили газовать, на рулежную дорожку выкатился первый самолет – разведчик погоды. Начинался обычный полетный день.
Пора на завтрак. И я поехал бы, если бы по дороге меня не перехватил дежурный по АТО прапорщик Сергейчик, передавший указание командира батальона срочно отправить капитана Косых на попутной машине в Азовск. Ничего хорошего для него это не предвещало. Ну что ж, приказ есть приказ, его надо выполнять, и я отправился на поиски командира роты.
Правда, искать пришлось недолго. Тот, будто громадный медведь в берлоге, лежал на солдатской койке в казарме, прямо у входа. Наряд, состоявший из солдат второго года, именовавших себя дедушками, ходил вокруг разве что не на цыпочках, боясь потревожить покой командира. Я собирался разбудить его, но передумал – пусть лучше проспится.
К тому же, нужна машина, которая повезет людей в Азовск. «Кого-то надо отправить в автопарк!» – решил я. Но, оглянувшись, кроме дневальных, одиноко стоявших у тумбочки, лишних людей не заметил.
Зато заглянув в бытовку, представлявшую собой окрашенную в казенный темно-синий цвет комнату с гладильной доской в виде подставки и несколькими зеркалами, я сразу натолкнулся на двух солдат, одним из которых был Паша Толоконников. Маленький, вертлявый, подвижный, он держал в руках утюг, перевернув его подошвой вверх.
– Чем это вы здесь занимаетесь? – поинтересовался я, внимательно разглядывая то, что было в руках у Толоконникова.
– Товарищ старший лейтенант, яичницу жарим, – бойко отрапортовал тот.
– Это как так?
– Да очень просто. Яйца хорошо жарятся на утюге.
Паша тут же продемонстрировал свое изобретение. Он обернул фольгу вокруг подошвы утюга, сделав бортик как у сковородки. Быстро протерев нагретый утюг маслом, он тут же разбил яйца и пожарил яичницу.
– Вот! – довольно улыбнулся он. – Не хотите, товарищ замполит?