Кукла на цепочке - стр. 49

– Джордж имеет к этому самое прямое отношение. – Я перешел в спальню и склонился над пареньком. Внимательно осмотрел его, поднял веко и опустил. – Что вы делаете, когда он в таком состоянии?

– А что тут можно сделать?

Я задрал рукав на костлявой руке Джорджа. Она выглядела отвратительно – мертвенно-бледная, в крапинах от бесчисленных уколов. Рука Труди здорово выигрывала в сравнении с этой.

– Ему уже никто не в силах помочь, – сказал я. – И вы это понимаете, не так ли?

– Понимаю. – Встретив мой пытливый взгляд, она перестала вытирать лицо кружевным платочком размером с почтовую марку и с горечью улыбнулась. – Прикажете закатать рукав?

– Я не обижаю симпатичных девушек. Всего лишь хочу задать несколько вопросов, на которые вам не составит труда ответить. Давно у Джорджа это началось?

– Три года назад.

– А когда вы устроились в «Балинову»?

– Три года назад.

– Нравится там?

– Нравится?! – Эта девушка разоблачала себя каждый раз, когда открывала рот. – Вы хоть представляете, каково это – работать в ночном клубе? Вот в таком ночном клубе?! Жуткие, гадкие одинокие старики так и пялятся на тебя…

– Джимми Дюкло не был ни жутким, ни гадким, ни старым.

Она опешила:

– Да… Конечно, он не был таким. Джимми…

– Джимми Дюкло мертв, Астрид. Джимми погиб, потому что влюбился в официантку из ночного клуба, которую шантажируют.

– Никто меня не шантажирует!

– Да неужели? А кто же вас заставляет молчать? Кто не дает бросить работу, которую вы откровенно ненавидите? И почему на вас давят? Из-за Джорджа? Что он натворил? Или так: что, по их словам, он натворил? Мне известно, что он отсидел, – значит, тут что-то другое. Что заставило вас, Астрид, шпионить за мной? Что вы знаете о гибели Джимми Дюкло? Я видел, как его убили. Но кто это сделал и почему?

– Я не знала, что его убьют! – Она села на диван-кровать и закрыла лицо ладонями; плечи затряслись. – Я не знала, что его убьют!

– Ладно, Астрид.

Я сдался, сообразив, что так ничего не добьюсь, кроме растущей не-приязни к себе. Должно быть, она действительно любила Дюкло, и он всего лишь сутки как мертв, а я тычу пальцем в кровоточащую рану.

– Я нередко встречал людей, до того запуганных, что невозможно было вытянуть из них правду. Но подумайте о случившемся, Астрид. Ради бога – и ради себя самой подумайте. Это ваша жизнь – и это все, о чем вам теперь стоит заботиться. У Джорджа жизни не осталось.

– Я ничего не могу сделать! Я ничего не могу вам сказать! – Она не отнимала ладоней от лица. – Прошу, уйдите.

Я понял, что и сам не могу ничего ей сказать, поэтому выполнил просьбу.

Одетый лишь в брюки и майку, я рассматривал себя в крошечном зеркале в крошечной ванной комнате. Грим весь без остатка покинул мои лицо, шею и руки, зато полотенце уже никак нельзя было назвать белым. Похоже, густой шоколадный цвет оно приобрело навсегда.

Я перешел в спальню, едва вместившую в себя койку и раскладной диванчик. Койку занимали Мэгги и Белинда, обе крайне привлекательные в ночных рубашках, состоящих преимущественно из отверстий. Но у меня на уме были проблемы более насущные, чем размышления о том, как некоторые производители женского белья экономят на ткани.

– Вы наше полотенце испортили, – упрекнула меня Белинда.

– Скажете уборщице, что снимали макияж.

Я потянулся к своей рубашке. Ворот изнутри окрасился в желто-коричневый цвет, и не было никакой надежды его отстирать.