Кухтеринские бриллианты - стр. 9
– Буфетчица, конечно, не помнит, кому водку продавала…
– Говорит, из железнодорожников на прошлой неделе только путевой мастер две бутылки покупал. Наверное, дядю угощал.
– Дядя его кержак, не пьющий.
– Значит, для себя купил. Как мне удалось установить, рыбак он заядлый.
– Кто кроме мастера покупал?
– Говорит, какому-то инвалиду продавала. Будто бы путевой мастер попросил продать бутылку. Толковал я с ним, с мастером. Заявляет, какой-то проезжий пристал, как банный лист. Чтобы отвязаться, сказал буфетчице: «Продай, а то умрет от жажды».
Подполковник Гладышев, поправив настольный календарь, заговорил:
– Мы, Антон Игнатьевич, вот для чего тебя пригласили. Голубев дельную мысль предложил… Поезжайте-ка вы с ним денька на два в Березовку и обстоятельно разузнайте там все об этом Иване Серапионовиче Глухове. Согласен?
Антон пожал плечами.
– Если надо…
– Обязательно надо, – вмешался в разговор прокурор. – Только вот что, товарищи, в отношении Глухова у нас имеется всего лишь смутное предположение. Поэтому никаких следственных действий. Делайте вид, что приехали проведать родителей и порыбачить на озере в выходные дни. Собственно, работники вы с опытом – смотрите по обстановке.
– Когда ехать, Николай Сергеевич? – спросил подполковника Бирюков.
– Не откладывая. В понедельник утром вам надо быть уже здесь.
– Понятно. – Бирюков поднялся и посмотрел на Голубева, подбросившего начальству мысль о рыбалке. – Поехали, рыболов-спортсмен.
В кабинете Бирюкова Голубев, словно оправдываясь, зачастил привычной скороговоркой:
– Думаешь, с умыслом, чтобы порыбачить, предложил поездку в Березовку? Честное слово, случайно сказал, что утром соблазнял тебя родителей проведать, а прокурор мигом подхватил идею. Ну, повезло сегодня на твоих земляков! Кстати, о Торчкове. Он тут мне на какую-то Гайдамачиху жаловался. Есть у него такая соседка?
– Проулок их усадьбы разделяет, – сказал Антон.
– Так вот. Якобы козел Гайдамачихи повадился в торчковский огород капусту хрумкать. Торчков его как-то подкараулил – и вилами в бок, а Гайдамачиха в отместку торчковскую корову чем-то отравила. И теперь между ними «убийственная» война идет. Кто эта Гайдамачиха?
– Старуха лет под восемьдесят.
– Правда, что она из помещиц?
– Какое… Муж ее отставной штабс-капитан был. Умер накануне революции, ну а после его смерти, говорят старики, трактир в Березовке и паром через Потеряево озеро она содержала. Колчаковцы все это пожгли, а хозяйку чуть было не расстреляли.
– За что?
– Разное говорят.
– Торчков утверждал, что у старухи еще от «царского прижима» золото припрятано.
Бирюков усмехнулся:
– Вот дает Кумбрык! У Гайдамачихи в избе шаром покати. Все хозяйство – козел да полуслепой от старости пудель по кличке Ходя.
– Пудель?.. Откуда она взяла породистого пса?
– Кто ее знает. Помню, еще в школе учился, то ли подарил ей кто-то щенка, то ли купила у кого-то.
– Козла зачем держит?
– На зиму из пуха варежки да носки себе вяжет.
– А как она по колдовской части?
– Чего? – Антон недоуменно уставился на Голубева.
– Что так смотришь?.. Торчков всерьез клялся, что собственными глазами видел, как Гайдамачиха, крадучись, ночью на сельское кладбище ходила, а на следующий день утром у него корова подохла.
– Слушай ты этого сказочника, – засмеялся Антон, – он тебе еще не такое наговорит.