Кудис - стр. 18
Лестничная клетка была пуста, 4 запертые двери, но я всё равно с опаской покосился на соседнюю от моей, там проживала пенсионерка, еще одна достойная представительница племени халявщиков, считающая, что если я врач, значит, я уже не человек, а робот, обязанный круглые сутки консультировать ее по любому пустяку, забыв про личную жизнь и естественные потребности организма. Знаете этот прикол: бабушки у подъезда называли Лену/Катю/Люду проституткой и наркоманкой, но она не возражала – лишь бы не узнали, что она врач. До боли жизненный прикол.
Я начал доставать ключи, сонливость, видимо, сделала свое дело, координация моя явно сдала, ключи я уронил. Они загромыхали на весь подъезд, как будто обрушилась крыша мира, а не связка ключей, поморщившись, я наклонился и тут услышал гораздо более ужасный звук – соседняя дверь открывалась.
– Семен? – выкрашенная в ядовито-рыжий цвет голова соседки выглянула и начала поворачиваться в разные стороны. Почему так быстро, вертелся в моей голове вопрос, она что, караулила под дверью, что ли?! – Семен, это ты шумел?
Подавив сильный приступ раздражения, я сделал глубокий вдох и только потом подцепил ключи и разогнулся, в глазах немного потемнело, нехорошо.
– Да, Марья Геннадиевна, – сухо ответил я, всем своим видом демонстрируя, что не настроен вести беседы. Надежда, она ведь умирает последней, помните? – Уронил ключи, засыпаю на ходу после дежурства.
– Ой, а у меня пищеварение опять сорвалось, наверное, – напрасно я надеялся, как говорится, от пиявки просьбами не избавишься, как, впрочем, и от любого паразита. А эта женщина была паразитом в человеческом обличие, я таких много повидал в силу профессии. – Слабость какая-то, всё лень, вот сижу весь день у телевизора…
Там бы и сидела, подумал я, вставляя ключ в замочную скважину. Я знал, что за этим последует и уже начал злиться.
– Ты должен меня выслушать Семён. А то в поликлинику не прорвешься…
Я повернулся к ней и подчеркнуто внимательно всмотрелся в лицо, надо сказать, пышущее здоровьем.
– Я сейчас уже мало что соображаю, давайте… – начал было я, но она меня перебила.
– Я недолго. И потом, ты же врач, ты же должен помогать людям!
– Я должен был быть дома 2 часа назад, но задержался, потому что после бессонной ночи я вынужден был сообщать родителям о смерти их ребенка. Я еле стою на ногах, и если у вас не критическое состояние, а я вижу, что это не так, я выслушаю и дам вам рекомендации, когда отдохну.
Она явно заметила, что я разозлился, но не отступала, и это еще больше взбесило меня. Пока она решала, какая реплика будет наиболее эффективной – в ее арсенале было 2 оружия: наглый напор и, если первое не срабатывало, она начинала бить на жалость – стоя за дверью с упрямым лицом, я наконец отпер замок и попытался проскользнуть на свою территорию.
– Я зайду вечером! – крикнула она мне вдогонку, невероятная наглость. – У меня там куча анализов, я принесу…
Ответом ей стала захлопнувшаяся дверь.
Вот так, опять подумал я, когда ты хочешь забыть о чем-то, жизнь вынуждает тебя повторять это снова и снова. Бросив пачку корреспонденции на тумбочку, я начал стаскивать куртку и кроссовки и с раздражением заметил, что координация снова меня подвела – конверты и рекламные буклеты рассыпались веером на ковер в прихожей, часть всё же осталась на положенном месте. Я протянул руку, чтобы сгрести их, и тут увидел среди пестрых рекламных рассылок и знакомых бело-синих счетов абсолютно черный конверт из матовой бумаги. Таких я раньше не видел. Какая-нибудь пафосная компания или элитный магазин, подумал я, но почему-то протянул к нему не всю руку, как собирался, а лишь погладил пальцем. Бумага была как будто бархатная. Приятное ощущение.