Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона - стр. 33

– А почему же ты приехал? – ощерился Артем.

– Грушин говорил что-то насчет слияния двух компаний… – пробормотал Валентин.

– Вот как? И ты поспешил сюда слить ему информацию?

– Нет! Что вы! Нет!

– Тс-с-с… – сказала Кира. – Я слышу… Вновь машина подъехала. Это следователь!

– Кира, да хватит трястись! – одернула ее Прасковья Федоровна. – Если это игра, то и следователь ненастоящий!

– Да, надо бы в первую очередь спросить у него удостоверение, – резонно заметил Артем. – Не хватало еще делать признания клоуну!

– А вы все-таки хотите сделать признание? – усмехнулась писательница.

Самый молчаливый из присутствующих Сид, похоже, пришел в себя и теперь сосредоточенно поглощал крабовый салат, прихлебывая пиво. Покосившись на него, Инга вдруг сказала:

– Не понимаю, при чем здесь Сид? Неужели кто-то может его шантажировать? Все и так знают, что он – стриптизер! И чем больше скандала вокруг его персоны, тем лучше! А ему кого шантажировать? И зачем? Прасковья Федоровна, вы ему что, денег не даете?

При этих словах Сид чуть не поперхнулся. Потом беспомощно посмотрел на жену:

– Мать, ты-то веришь, что я ни при чем?

– Ах, я уже сказала, что отношусь к этому как к очередной Даниной шутке! Я…

В это время на лестнице раздались тяжелые шаги. Все невольно замерли. Сюрпризы Грушина производили эффект разорвавшейся бомбы. Что на этот раз? Ряженые?

Вошедший в зал вслед за Грушиным мужчина был лет сорока, невысокого роста, грузный. Он переваливался при ходьбе, как утка, и костюм висел на нем бесформенным мешком.

– Добрый вечер, граждане, – пытаясь справиться с одышкой, сказал он и, достав из кармана пиджака носовой платок, вытер вспотевший лоб. – Однако лестницы у вас крутые, Даниил Эдуардович!

Артем стал нервно постукивать пальцами по столешнице. Инга вновь потянулась к бокалу с шампанским.

– Позвольте представиться: следователь городской прокуратуры, майор юстиции Колыванов Андрей Алексеевич, – торжественно заявил вошедший.

– Удостоверение, – попросил Артем.

– Пожалуйста.

Мужчина полез в карман пиджака. Артем взял его документы и изучал их долго и тщательно, чуть ли не обнюхивая. Потом сказал:

– Да, похоже на правду. Лучше было бы позвонить по месту работы и уточнить, но… Ночь на дворе! Не понимаю только: почему не из районной прокуратуры? Почему из Москвы? Ведь дело возбуждено по инициативе Грушина? Или как?

– С этим, граждане, еще не ясно, – вздохнул Колыванов и повернулся к хозяину. – Присесть можно?

– И сесть и закусить, – кивнул тот. – Может, выпить, Андрей Алексеевич?

– Ни-ни! – замахал руками следователь. – На службе нельзя! А вот покушаю с удовольствием!

– Кто еще хочет взглянуть на документы майора юстиции? – обратился к присутствующим Артем.

– Мы вам верим, – кокетливо сказала писательница. – Уж вы, во всяком случае, разбираетесь в этом лучше нас!

Остальные ее поддержали. Артем вернул удостоверение Колыванову, тот засунул документ в карман пиджака и, сладко причмокнув, пододвинул к себе жюльен. Покосившись на него, Сид принялся делать себе бутерброд с черной икрой. Не пропадать же добру!

– Туз крестей – казенный дом, – негромко произнес Грушин.

– Что? – вздрогнула Инга.

Конец ознакомительного фрагмента.