Куда уходит кумуткан - стр. 13

– Пацан! Пацан! Пацан!

Бумажка продолжала тлеть. Над ней выкручивалась струйка серого дыма. Максим уже не чувствовал боли. Он и сам пришёптывал:

– Пацан. Пацан. Пацан.

Тление закончилось.

– Не стукач, – признали все.

Пришло время второго испытания. Бобёр смахнул пепел с руки Максима. Достал из кармана пластиковую палочку от чупа-чупса. Поджёг её. Крутил в пальцах, ожидая, когда она как следует разгорится. Затем поднёс к Максиму. Капнул расплавленной пластмассой в ту самую точку, где только что тлела бумажка. Боль резко вернулась. Максим вздрогнул, но удержал руку. Прошло несколько секунд. Пластмасса остыла, и Бобёр звонко ударил по запястью Максима. Следом ударил каждый из вождей. Это означало рождение нового вождя.

С этой минуты штаб «Бурхан» был окончательно признан врагом, с которым можно воевать и которому не зазорно проиграть. Покраснение на руке не сходило несколько дней. На ожоге вздулся мутный волдырь, но Максим гордился им, знал, что на его месте появится шрам, который в Солнечном называли «пацанской меткой». Такая была у каждого вождя.

Сидя в «Бурхане» на тронной покрышке, Максим разглядывал свою метку, вспоминал тот день, когда прошёл посвящение, и слушал Аюну.

– Ты с ума сошла! – воскликнул Саша, когда узнал, зачем Аюна объявила красную тревогу.

– Помолчал бы, если трусишь! – возмутилась она.

– Ничего я не трушу.

– Вот и помолчи.

Саша скривился, но больше ничего не сказал. Снял запотевшие очки и принялся тереть их платком.

План Аюны, который она назвала «Смерть Саурону», в самом деле, грозил большими опасностями. Но Аюна знала, что Максим и Саша не откажутся от него. Возможность ослабить штаб мордорцев была слишком соблазнительной.

– Ну что, согласны? – не унималась Аюна.

– Подожди. – Максим потуже затянул шарф. В штабе было холодно, несмотря на то что они осенью замазали щели клеем, облепили фанеру новым слоем картона. – Расскажи ещё раз, что там с Сёмой.

Аюна замерла и прислушалась:

– Хвоста не было?

– Чего? – не понял Саша.

– Не чего, а кого. Кто-нибудь шёл за вами?

– Нет.

– Давай про Сёму! – Максим чувствовал, что замерзает. Надо было надеть свитер.

Сёма. Вождь «Минас Моргула». Толстый, ходивший вперевалочку мальчишка. На самом деле его звали Сумбер, но весь двор называл его Сёмой. У него были тёмные, спелые щёки, над которыми чернели узкие бойницы глаз. Вздыбленная чёлка до половины прикрывала лоб, в остальном голова была бритой. Во рту у него всегда болтался кулак жевательной резинки.

– Значит, Сёма, – начала Аюна. – Я вчера придумала, как его ослабить. А заодно ослабить весь «Минас Моргул». То есть я уже давно придумала, но раньше у меня не было ширэ́.

– Чего? – перебил Саша.

– Ширэ. Шаманский ящик. Мне папа подарил на Новый год.

– Ты не говорила.

– А ты не спрашивал.

– Как я могу спрашивать о том, чего не знаю?

– Да помолчите вы! – не выдержал Максим. – Аюн, говори нормально.

– Как я могу говорить и молчать одновременно?

– Началось. – Саша закатил глаза.

– Ох, Людвиг, напросишься ты у меня. – Аюна нахмурилась. Она всегда называла Сашу по фамилии, если злилась на него.

– Что ты предлагаешь? – Максим скрестил руки и дрожал. – Говори скорее, я тут мёрзну.

– Одеваться надо теплее, – огрызнулась Аюна.

– Аюн… – умоляюще протянул Максим.

– Ладно.

У Аюны было светлое, чуть вытянутое лицо. Щёки – по-бурятски налитые, красивые. Из-под меховой шапки с помпонами выбивались прядки густых чёрных волос.