Куда приводят мечты - стр. 3
– Там у неё варенье тоже археологическое, – сообщила Майя, указав на хрущёвский холодильник. – Я уже проверила. Две банки – тыща девятьсот восьмидесятого.
Бабушка резала колбаску тонкими брусочками, хлеб – как для канапе, предлагала морсы и компоты, доставала там и сям припрятанные одиночные печененки, конфетки, мармеладки... И без конца задавала вопросы. Сначала ела Майя – Юля отвечала на вопросы. После поменялись. Приходилось без конца рассказывать про школу, про друзей, семью, родню, поезд, дорогу... и опять про школу, потому что бабушка всё быстро забывала.
– Где же вы сегодня были? – спросила баба Октябрина, кончив разговоры о родне.
После моста сёстры пошли левой стороной, где было Ярославово дворище и которая, если не врёт путеводитель, называется Торговой.
Юля припомнила улицы, где они были:
– Улица Ильина, улица Волосова, улица Баяна...
– Чего-то странно ты их называешь, – удивилась бабушка. – «Ильина улица», «Волосова улица» – вот так. Ведь она чья? Ильи...
– Ильи? Я думала, в честь Ильина какого-то назвали. Большевик, наверное, местный. У нас все улицы названы в честь революционеров. А тут... Ильин и Волосов – разве не здешние герои?
– Ой, ну скажешь тоже, – рассмеялась баба Октябрина. – Мне б и в голову такое не пришло. Какой ещё Волосов?! Это Волос, языческий бог. Его улица. А другая – святого Ильи.
– А Баяна?
– А «баян», – сказала Майя, оторвавшись от еды, – это если кто-нибудь сказал, что всем известно.
Баба Октябрина «прогрессивного» ответа не расслышала.
– Баян, – пояснила она, – это древний сказитель. Неужто вы не слышали? Хотя он легендарный... Придуманный.
«Всё смешалось. И святые, и язычники, и сказки, и реальность», – про себя решила Юля. Чтоб дойти от проспекта Маркса до проспекта Ленина, девчонкам надо было пройти улицы Гагарина, Толстого, Александра Невского. В улицах города жили двенадцать веков всей российской истории. Но лицо его было старинным, таким, будто этих веков вовсе не было.
– Ой, а у меня ведь есть ещё сало! – сообщила бабушка.
Покопавшись в холодильнике, достала белый кубик, стала нарезать его тонюсенько.
– А на раскопках-то вы были? – продолжала она задавать вопросы.
– На каких раскопках?
– Да на археологических.
– Нет...
«Ведь и правда! – сообразила Юля. – Раз тут всё такое древнее, то где-то надо быть и археологам». И быстренько спросила:
– А где, где они?
– Где? Да везде! – сказала бабушка. – Заборы-то видели? Такие, словно стройка. Возле нас совсем – Ивановский раскоп. Подальше, за хлебным, – там Покровский. А ещё есть Николаевский...
– Хочу! – сказала Майя.
– А нас пустят?
– Пустят! – успокоила старушка. – Они всех пускают. Тут ведь город – весь сплошной раскоп. А археолог, наверное, каждый второй.
– Классно! Сходим прямо завтра! – заявила Юля.
– Вот и хорошо, – сказала бабушка. – А теперь, зайки, про школу расскажите. Как вы учитесь?
Майе с Юлей приготовили постели в одной комнате. Там тоже из окна виднелся храм, а на трюмо стояли пузырьки с засохшим лаком: «Лак маникюрный „Перламутр“. Цена 20 копеек».
Когда Юля пошла в душ, то оказалось, что здесь необыкновенно мягкая вода. Как будто бы не в ванной, а в реке! Такое наслаждение! Голова внезапно отказалась думать о чём-либо, кроме археологов. Странные люди с непременными очками и бородками, усердно ковыряющие кисточками жёлтые пески и достающие оттуда золотые саркофаги, вазы, статуи... Конечно, ясно, что песков тут нет, что это не Египет. И, конечно, вазу золотую им, девчонкам, не подарят. Так, может, хоть серебряную?.. Если только пустят. Странно было думать, что кому угодно можно просто так прийти и посмотреть работу важных докторов наук – такую сложную, ответственную, непонятную!