Куда приводят коты - стр. 54
Я воспользовался тем, что нас не слышно, и прошептал:
– Тут есть хоть что-то без узоров?!
Это был даже не вопрос. Здешний базар можно по праву назвать царством узоров. Почти любая посуда, ткань, светильник, дверь, какая угодно поверхность, – все в узорах. А внутри каждого узора – более мелкие узоры. И так далее…
– Они, походу, соревнуются, у кого рисунки сложнее, – добавил я.
– А тебе что, не по вкусу? – отозвалась Карри, не отвлекаясь от тарелки.
– Ну надо же повозмущаться для порядка.
– Это да, – согласилась моя проводница. – На все согласных тут не уважают, народ такой. Назвали цену – надо тут же предлагать вдвое меньше. А то оберут до нитки.
– Хорошо, что нет на мне ниток. Только шерсть.
Карри, наконец, оставила в покое кухонную утварь и переключилась на кожаные туфли. С вышивкой, разумеется, куда ж без нее.
А я обнаглел до такой степени, что позволил себе спрыгнуть с ее плеча и прогуляться около магазина в поисках чего-нибудь вкусненького. По итогу моей вылазки торговец выпечкой неподалеку отсюда стал беднее на одну булочку. Хорошо быть мелким, однако. Не то чтобы я настолько голоден… С другой стороны, почему нет? Карри дело сказала, надо ловить момент, пока ловится.
Стараюсь нести добычу, не задевая о дорогу и ноги окружающих. Надеюсь, Карри не побрезгует угоститься с той стороны, где нет моих зубов.
– А что это за башня? – спросила у гида толстая туристка в больших черных очках, соломенной шляпе и гирей фотоаппарата на шее. Ее палец указывает на прямоугольное строение, оно высится над прочими, как маяк над утесами.
Местный гид, усатый, почти черный и тощий, как высохший на жаре куст, отвечает:
– Мечеть. Главная достопримечательность города. Ей уже много веков!
– О, а есть у нее название?
– Конечно! Мечеть называется «жрать надо меньше, корова».
– Как, простите?
– Жрать надо меньше, корова!
Туристка пытается повторить по слогам:
– Жрать-на-до-мень-ше…
– Корова, – подсказал гид.
– Корова!
Женщина просияла, захлопала в ладоши, фотоаппарат дважды щелкнул с прицелом на мечеть.
– Здорово! – говорит, возвращая дорогущую цифровую технику на грудь. – А как переводится?
– Вершина тысячи солнц! – отвечает гид с лучезарной улыбкой.
Ладони туристки сложились в молитвенном жесте.
– Боже, как поэтично!
Изо всех сил пытаюсь не выронить булку, челюсти сводит смехом. И все же выронил. Только уже не от смеха. До меня лишь сейчас дошло, что я понял иностранную речь! В этом разговоре был не только английский, но и здешний арабский говор.
Но я понял все до последней буквы!
Прислушавшись к диалогу гида и туристки вновь, я с разочарованием обнаружил, что их слова опять превратились для меня в абракадабру. Все, что могу, это отличить инглиш от местной тарабарщины. Похоже, охотясь за булкой, я увлекся и просто забыл, что не знаю языки, и перемир ненадолго приоткрыл для меня форточку абсолютного межнационального взаимопонимания. Но стоило осознать и начать копаться в случившемся, и потусторонний переводчик мгновенно испарился.
Кошачье чутье заставило пригнуться.
По кончикам ушей скользнуло, стремительная тень колыхнула шерсть на голове, и перед носом об камни мостовой треснула сандалия, покатилась дальше.
Я оглянулся.
Босой на одну ногу торговец хлебом на бегу снимает вторую сандалию, глаза сверкают, хвост тюрбана и подол одежды грозно развеваются. Ко мне, обгоняя хозяина, рвутся, как псы, гневные слова, совершенно мне не знакомые, но почему-то общий смысл ясен и без перевода.