Куда приводят коты - стр. 49
– Хочешь драться?! – прорычал он.
– Нет, – ответил я.
Но когти выпустил. Весовые категории разные, однако тут мой даймен. Будь что будет, Ласта в обиду не дам.
Котяра вдруг расслабился, сел.
– Как хочешь, – сказал с безразличием, рухнул и начал вылизывать бок.
Я выдохнул…
Но пришлось напрячься снова. Когда я увидел, что творится на заднем фоне.
– А вон те подраться хотят, – сказал я и ткнул мордой поверх мейн-куна.
Тот лениво обернулся, стал свидетелем того, как из-за надстройки и спутниковых тарелок выходят сфинксы. Я насчитал семерых. Самый крупный, занявший крышу надстройки, исчерчен татуировками.
– Помните, что сказал Леон, – говорит он, оглядывая своих, – не дайте себя ранить!
– Он не один, – сказал кто-то из рядовых.
Татуированный уставился на меня.
– Плевать. Гасите бурого, он – главная цель. И всем быть начеку, здесь его место!
Мейн-кун вскочил.
– О, свежее мясо!
Сонливость как ветром сдуло. Правда, серую тучу шерсти до сих пор штормит, кот пару раз накренился туда-сюда, пока бежал до центра крыши. Мне, по идее, следует попытаться скрыться где-нибудь, например, за свалкой железа, уйти в перемир, но меня зачем-то понесло вслед за громилой.
– Не отходи от убежища, – напоследок сказал я Ласту.
И занял позицию слева от серого любителя драк. Лишь когда сфинксы взяли нас в полукольцо, я заметил, что крыс уже справа от мейн-куна. Съежился, но отступать не намерен.
– Хана вам, плешивые! – рыкнул наш воитель азартно. Лапы опять предательски подкосились, он едва устоял.
Татуированный засмеялся.
– Какие грозные ребята! Сейчас обделаемся, развернемся и сбежим…
Мейн-кун подался вперед и зашипел, хвост распушился, дергается, как серое пламя. Когти вгрызлись в бетон, туша превратилась в напружиненный снаряд, готовый вот-вот выстрелить собой в разрисованного главаря шайки. Крыс, тем временем, дрожит как листик на ветру, кажется, не понимает, чем может помочь в грядущей потасовке, но упорно держит позицию.
И вдруг сфинксы, включая татуированного, попятились назад. Головы вжимаются в туловища, словно черепашьи, хотят спрятаться под панцирь. Глаза у всех круглые.
– Ха-ха, так и знал, что вы трусы! – возликовал мейн-кун и, бросив поочередно небрежный взгляд на меня и на Ласта, сказал: – Видали, как они меня боятся! Я вселяю ужас в их тощие задницы!
Сфинксы и впрямь смотрят со страхом. Правда, почему-то не на мейн-куна, а куда-то поверх него. Даже сильно поверх. Так коты обычно глядят на человека.
– Брысь! – прозвенел позади нас веселый и знакомый женский голос.
Затем кто-то хлопнул в ладоши.
До меня не дошло, как это случилось, но сфинксы исчезли. Может быть, пока я моргал от неожиданности. На крыше остались мы трое. И кое-кто еще.
Я обернулся.
Она так же прекрасна, как и тем волшебным утром… Ветерок заботливо перебирает рыжие локоны, под изумрудами глаз дремлет, будто камушки на дне ручья, россыпь веснушек. Только вот родинка рядом с улыбкой куда-то подевалась. Странно, я ведь помню, была. И одежда теперь другая. Белая блузка с короткими пышными рукавами, зеленый корсет. Бляшка ремня в виде какого-то цветка. Белесые и узорчатые, как мрамор, штаны в обтяжку, рыжие сапожки…
Поставив руку на пояс и теребя пальцами крупные ягоды малахитовых бус, девушка искоса смотрит на меня. И нежно улыбается.