Кубрик: фривольные рассказы - стр. 3
Он стоял с цветами. То был букет нежнейших гладиолусов. Поезд остановился, вышли все, а жена все не выходила. Уже отправляется скоро, а ее все нет и нет. Приученный к строжайшей дисциплине старшина гауптвахты стоял и нервничал.
– Ты, что ли, Грицко Сергей Прокофьич будешь? – спросил его какой-то детина, свесившись с подножки.
– Да! – сказал наш прапорщик.
В ту же секунду он получил потрясающий удар в нижнюю челюсть. Он улетел, успев в неожиданном расслаблении тучно наколоколить в штаны, а букет гладиолусов какое-то время, казалось, еще висел в воздухе. Потом он распался.
Поезд не спеша тронулся в путь. На опустевшем перроне, запоздало рождая унылую вонь, все еще лежал старшина гауптвахты, сраженный подлым ударом в нижние зубы.
Дины Григорьевны не было в том вагоне.
Телеграф и наемный удар обеспечили ему бывшие обитатели гауптвахты, уволенные теперь в запас.
Вы спросите, а при чем же здесь то, как он ел, похрумкивая.
Отвечаем: он так больше никогда не ел, а вот привычка ерзать на стуле у него сохранилась.
– Ссать хочется.
– Интересно, почему в строю так часто хочется ссать?
– Это от осознания значимости момента.
– Как бы песню не запеть.
– Гимн вы сейчас споете.
– А разве его надо знать наизусть?
– Нет! Его надо знать близко к тексту.
– У меня ни рубля в кармане.
– А разве будут проверять карманы?
– Пиздец подкрался незаметно.
– Наконец-то я знаю, как зовут нового начальника штаба.
– Не напоминайте мне о нем, а то у меня разовьется сифилис.
– Вчера приснилось, будто наш командир делает мне минет.
– Дурак! Я только что о сладком подумал!
– Вы не знаете, когда эта бодяга закончится?
– Она еще даже не начиналась.
– У меня там будут перспективы роста!
– У тебя там клитор вырастет до земли и, как слепой палочкой, ты будешь ощупывать им перед собой путь.
Это офицеры стоят на строевом смотре и разговаривают.
Потом один из них, спохватившись, сбрасывает туфлю, помогая себе только тем, что упирает задник одной туфли в носок другой, а потом он ногой в носке, балансируя, протирает себе другую туфлю – это он не успел до смотра себе туфли почистить.
А хорошо, когда человек думает, мыслит, размышляет, и плохо, когда у него с этим делом ничего не получается, то есть плохо, когда он к этому не расположен.
Старший лейтенант Гераскин Валера зевнул так, что обнажились клыки.
К мышлению он был совершенно не приспособлен, потому в училище перепробовал множество должностей. А потом его прикрепили к политотделу, где он собирал различные подаяния. Умрет кто-либо или же помощь какая нужна, сейчас же на сборы отряжается Валера, который всякий раз составляет список офицеров, а потом отправляется обходить всех по этому списку.
А еще в училище был известный шутник старший лейтенант Миша.
Миша скучал. Уже два часа.
А потом он включил телевизор, и, как только засветился экран, телевизор ему объяснил, что в бухте у берегов Аляски уже трое суток замерзают киты и люди борются за их спасение.
– А мы-то почему не боремся? – спросил Миша у себя и у таких же, как он, окружающих. – Это неправильно! Надо бороться!
И он сейчас же голосом дневального по телефону передал Валере Гераскину приказание начальника политотдела начать сбор денег на спасение китов.
В этот момент Валера как раз зевал. Зевнув, он сказал короткое слово «Есть!» и принялся составлять список офицеров. Составив список, Валера лег на маршрут обхода.