Кубанский огонь - стр. 29
– Нет. Варивода с Рыжим ушли вперед, к вышке. Трубу и чемодан с мешком взяли с собой… Варивода надел его на плечи.
– Стой, стой. Как можно мешок надеть на плечи?
– Там лямки были.
– Лямки? Значит, не мешок, а ранец?
– Ну, сидор, так они говорили.
– Солдатский вещевой мешок?
– Ага! – обрадовался Кайтлесов. – Какие у солдат, да.
– Чудеса… Труба с железкой, сидор и седельный чемодан, который пахнет нефтью. Но продолжай.
– Я хотел закурить, пока они возились, но атаман меня обругал и спички отобрал. Сказал: дурак, мы все сгорим! Они, значит, ушли, но скоро вернулись. Варивода велел мне разведать. Крадучись… так говорят?.. крадучись дойти до вышки, поглядеть, что там. Это каждый горец умеет, я и пошел… Там темно было, но я в темноте будто кошка вижу, атаман потому меня и взял. Опять же вышка на бугре, разглядеть можно. Добрался я, как велели, почти до места, гляжу: там два человека нефть качают. Темно уже, ничего не разобрать, а они все работают. Посмотрел я на это дело и двинул обратно. Вдруг – ба-бах! Будто из пушки выстрелили. Правда, я никогда не слышал, как пушка бьет, но на выстрел из ружья не похоже. Громче и… не знаю, как сказать.
– Басовитее? – предположил Алексей Николаевич.
– Извините, этого слова не понимаю. Хотя я очень хорошо по-русски говорю. Гулко, да? Вот. Гулко бабахнуло. И что-то над головой пролетело туда, к вышке. Со свистом! Потом второй и третий раз. Я понять ничего не успел, бросился на землю. Ведь на аршин выше головы шло. Боязно. Слышу – за спиной крики, качалка горит, эти двое вокруг бегают, а у одного из них спина тоже в огне, а второй его хлопает, пытается пламя сбить. Да куда там! Сам загорелся! Светло тут стало, все как днем видать. Гляжу – караульные к качалке бегут. Я обратно к своим. Варивода с Рыжим уже в коляске, смеются, довольные очень. Взяли меня и помчали обратно в город.
– А труба с ранцем?
– В ногах лежала.
Лыков с Пришельцевым снова пожали плечами. Рассказ был туманным и ничего не объяснял.
– Александр Петрович, вы наводили справки об этом пожаре?
– Точно так. Подходит только один случай. И как раз за два дня до ареста Кайтлесова. В юрте станицы Ширванской непонятно от чего ночью загорелась скважина на участке номер три товарищества «Лианозов с семьей». Погибли два человека.
– Все как описывал наш собеседник.
– Да. Но что за снаряды? Цук, точно они их не рукой бросили?
– Э, ваше высокоблагородие! Нет такой руки, чтобы бросать огонь на сто саженей!
– Так что же это было?
– Я не знаю. Но потом мы пили водку в трактире «Биржа». Это на Сенной. Варивода дал мне сто рублей и хорошо угостил. Вот. И Рыжий ему сказал: ловко получилось, как тогда в девятом.
– В девятом? – хором спросили сыщики.
– Ага. Наверное, они имели в виду девятый год.
Лыков повернулся к кубанцу:
– У вас был тогда большой пожар на нефтяных промыслах?
– Был, Алексей Николаевич. Но я впервые слышу об этом от арестованного. Цук, костогрыз гололобый[28], ты почему мне раньше об этом не рассказывал?
– Забыл, ваше высокоблагородие. А вот теперь вспомнил.
– Ну-ка сыпь, о чем еще умолчал?
– Да уж все сообщил, больше нечего. Только осталось, что атаман Рыжему ответил.
– И что?
– Он сказал: да, сильная штука кубанский огонь.
– Кубанский огонь… – повторил Лыков, подсаживаясь ближе к арестанту. – Что Варивода имел в виду?