Кто знал, что так выйдет - стр. 7
И так всегда. Будь то игра или мой собственный дом, жить было бы гораздо проще, родись я пацаном. И вот, несколько недель спустя, этим прекрасным утром я отпускаю пассивно-агрессивные комментарии, чтобы мама поняла, что ее еще не до конца простили. По-хорошему мне стоит злиться и на папу тоже, но основная вина здесь лежит на маме. Это она кашу заварила.
Залив себе тарелку хлопьев, покрашенных в радиоактивно яркие цвета радуги, я начинаю уплетать их у родителей перед носом. Мама морщится. Я знаю, что ей жутко хочется сказать, что я с тем же успехом могу сразу выпить яду, что я заработаю себе рак и все такое прочее, но она сдерживается. Вместо этого она выдавливает из себя улыбку и отходит к холодильнику, только чтобы вернуться со стаканом из «Старбакса» и поставить его передо мной.
– Купила тебе с утра.
Черт. И почему она теперь решила побыть милой? Думаю, не стоит ли из принципа отказаться, но принцип уже не кажется таким уж важным, и, блин, я же вижу, что она даже вспомнила про дополнительную порцию карамели сверху.
– Это запрещенный прием, – ворчу я.
– Ладно, тогда выки…
Я быстро хватаю стакан.
– Что надо маме сказать? – намекает папа, словно мне три годика.
– Спасибо, – бурчу я.
Меня одаряют блаженной улыбкой Девы Марии.
– Пожалуйста, ну эр. – Ну эр – это по-китайски «дочь», и мои родители любят меня так называть, когда решают напомнить, что я их отпрыск. – А теперь иди. Нельзя опаздывать в первый же школьный день.
– Да, да. – Я встаю, закидываю рюкзак на плечо и тут же слышу мамин резкий вдох. Закрываю глаза. Не знаю, к чему она собирается придраться на этот раз, но, я уверена: что-нибудь нашла.
– Юбка…
Ой, блин. Она заметила, что я укоротила юбку. Быстро состроив невинные щенячьи глазки, я оборачиваюсь к ней.
Папа вытягивает шею, пытаясь понять, что не так.
– А что такое?
– Ты что, подшила юбку? – угрожающе низким тоном спрашивает мама.
– Нет… – Я опускаю глаза, словно бы удивлена не меньше. – Такую прислали.
Мама щурится. Атмосфера накаляется до треска. Мне почти слышно, как мысли бешено носятся в ее голове, как она перебирает все доступные варианты действий. Начинаю подозревать, что меня сейчас заставят поддеть под юбку шорты. В тот момент, когда я уже готова сломаться, уголок маминых губ чуть дергается вверх. Не знай я ее так хорошо, подумала бы, что она давит улыбку.
– Ну, тогда все нормально, – внезапно говорит она. – Иди давай и не опаздывай.
Что это вообще сейчас было? Мы с папой пару секунд смотрим на маму, одинаково ошарашенные, но в конце концов я пожимаю плечами:
– Ведите себя хорошо, детишки.
– Видишь? – ворчит мама. – Никаких манер.
– Мы ужасные родители, – соглашается папа и подмигивает мне.
Не знаю, чего я ожидаю от «Синфы», зато знаю, чего они могут ожидать от меня: великолепия. Не хочу себя расхваливать, но я обладаю твердой уверенностью бездарного белого мужика.
В машине Пак Ран, наш семейный водитель, улыбается мне в зеркало заднего вида.
– Готова к первому дню?
– Я всегда готова, ты же знаешь.
Он фыркает и выезжает со двора. Пак Ран с нашей семьей с самого моего детства, считай, уже кровный родственник.
– Пристегнись.
– Да, сэр. – У нас нет таких законов, которые обязывали бы пристегиваться на заднем сиденье, но Пак Ран давно уже дал понять, что никуда не поедет, пока я не пристегнусь. Знаете, я даже уважаю такую твердость характера.