Кто ты, Иуда? - стр. 14
– Что же сделал дедушка? – спросила Мира.
Мама усмехнулась:
– Вы ж его знаете: стал возмущаться и добиваться справедливости. В конце концов, на него натравили и КГБ, и прокуратуру, и партию. Суд растянулся на целых два года, мама, папины бывшие подчиненные, друзья, любовницы и просто знакомые попали под колоссальный прессинг. Всем угрожали, требовали конкретных показаний, но напрасно. Ваш дедушка тоже не сдавался: наотрез отказался признавать вину. Только один человек оказался предателем, но его личность до сих пор остается тайной.
– Можно попросить дядю Женю раскрыть инкогнито крысы, – подала идею Мира. – Он служит в ФСБ, наверное, имеет доступ к архивам.
Мама отмахнулась и вздохнула:
– Сто раз к нему обращалась. Мой брат либо ничего не знает, либо помалкивает.
– Сейчас сама ему позвоню! – подскочила я, потом уселась обратно и решительно взяла со стола телефон.
– Алло, – раздался усталый голос. – Уже боюсь, когда вижу твое имя на дисплее. Что случилось?
– Папа Женя! Ты должен нам помочь! – выпалила я.
– Прямо-таки должен?
– Ты же мой крестный!
– Да уж, угораздило так вляпаться.
– Скажи, ты изучал дедушкино дело?
– Ну… как-то раз, – поразмыслив ответил он.
– Кто написал на него донос?
– Некий Иуда.
– Мне нужно настоящее имя, – теряя терпение, заявила я.
– А нет его.
– Как нет?! Но ему ведь платили вознаграждение, оформляли разные бумаги, не мог же он так и числиться в них под кличкой!
– Увы, – грустно ответил крестный, прекративший, наконец, испытывать мои нервы на прочность. – Как только появилась возможность покопаться в архивах, я досконально осмотрел все бумаги, но ни имени, ни фамилии этого Иуды там нет. Кстати, за свою подлость он получил не особенно много – всего лишь тридцать рублей.
– Ты говоришь правду? – усомнилась я. – Но дедушку реабилитировали, был суд, неужели на рассмотрение дела не вызвали всех фигурантов?
– Клянусь, – торжественно провозгласил папа Женя. – Зачем мне скрывать имя урода? Если б я что-то выяснил, то немедленно рассказал бы Еве. А суд… Подумай, о каких годах ты говоришь! СССР только распался, многих реабилитировали скопом: в одно заседание принималось решение о судьбе десятка заключенных.
– Ладно, – сдалась я и попрощалась.
– Ну что? – безо всякой надежды спросила мама.
Я покачала головой.
– А как тогда Артемида раскрыла личность негодяя? – внезапно подала голос Сонька. – Если уж ФСБ о нем ни сном, ни духом.
– Да очень просто, – хлопнула в ладоши Мира, но ее лицо осталось мрачным. – Она наверняка встречалась с участниками тех событий, беседовала, и кто-то себя выдал. Прошло много лет, Иуда успокоился, расслабился, выпил с писательницей домашней наливочки, ударился в воспоминания, да и сболтнул лишнего. А она намотала на ус и решила издать книгу-разоблачение.
Все замолчали. Тишину прервало тявканье Василисы и появление в столовой двух совершенно одинаковых мужчин в костюмах цвета хаки, дутых куртках и вязаных шапках – мужья Соньки и Юльки явились за своими благоверными.
– Пойдем домой, – одновременно сказали они, переглянулись и снова синхронно продолжили. – Дети орут и скачут, сил нет.
Корзинкина и Дубинкина, ворча, поднялись со своих мест, переоделись в успевшие высохнуть вещи и отправились восвояси. Мама, обычно провожавшая гостей, сейчас сидела, о чем-то задумавшись.