Кто там прячется во мраке? - стр. 10
Мгновенная тишина – и снова взрыв аплодисментов.
Девушку в маске сменяют три новые – в шляпках-кастрюлях с полупрозрачной вуалью, закрывающей лицо; сверху прозрачный черный бант; на них длинные узкие юбки с высокими разрезами спереди и сзади, на плечах черное в блестках болеро фасона «летучая мышь», а на ногах высокие шнурованные ботинки. Движения девушек синхронны, глаза таинственно сверкают под вуалью, ярко-красные губы выделяются резким пятном. Они удаляются в сопровождении аплодисментов.
Их сменяет пара карикатурно тонких, стриженных почти наголо, с мертвенно белыми лицами существ – ни бровей, ни ресниц; громадные рты, накрашенные бордовой помадой; на скулах – сердечки и блестки, вокруг глаз – черные круги. Они наряжены в серо-синие пышные полупрозрачные шифоновые платья с рукавами, как крылья; оба босы, с красным лаком на ногтях. Идут, держась за руки. У одного заметно оттопыренные уши.
Мгновенная тишина – и тут же вопли «браво» и хохот!
Дальше выход девушки в черной короткой кожаной юбке и лиловом свитере с пышными рукавами-буфами; ноги в черных непрозрачных чулках чуть выше колен тонкие и кривые; поверх чулок видна полоска голой кожи. Ботинки.
Аплодисменты!
Еще одна девушка-соло в расклешенной куртке под леопарда и такой же юбке, на голове соломенная шляпка с широкими полями и большим красным цветком спереди. Она проходит, приплясывая и покачивая бедрами; развеваются полы, открывая символический топ на бретельках и коричневую кожу. На ее шее раскачивается маятником сверкающий медальон на длинной массивной цепочке.
– Не могу понять, – говорит Леша Добродеев, наклоняясь к Ивану Денисенко, – что это? Какое-то гениальное уродство! Как тебе?
– Супер! – Иван показывает ему большой палец, не отрываясь от камеры. – Восторг, встряска. Все осточертело, а тут смотрел бы и смотрел! Зрелище! Ну, Игорек! Порадовал старика. – Насчет старика, конечно, кокетство: Иван – мужчина в соку и самом расцвете.
Снова тонкая бледная парочка существ без пола. Впереди то, что повыше, за ним второе, пониже. Первое с зелеными торчащими на голове перышками, второе с розовыми. Лица раскрашены сообразно в зеленое и розовое. Пышные белые воротники-жабо, белые платья в форме трапеции с разноцветными вертикальными полосками, и туфли-котурны на высокой платформе. Они проковыляли до конца – было видно, что ходить им трудно, – повернулись, доковыляли обратно и исчезли.
– Фантастика! – восторженно выдохнул Иван. – Где он их берет?
– Не знаю, не знаю, – сказал Леша Добродеев. – Я традиционал, а эти… это… какой смысл?
– Опт-арт, – сказал Иван. – Визия, праздник для глаз. А традиции надо ломать. На хрен тебе смысл? Ты такое раньше видел?
– Не видел! Кто это наденет?
– Никто. Мода в чистом виде, как идея и зрелище. Смотри, у Рощика морду перекосило – обзавидовался, бедняга!
– А парнокопытные на хрен?
– Изюминка! Африканская визия художника. Кстати, может, смотаемся на сафари? Поохотимся на слонов или тигров! Как идейка?
Добродеев хотел ответить «индейка», но только вздохнул: Иван и его дурацкие идеи! Разве в Африке водятся тигры?
Жена мэра повернулась к Регине и выдохнула:
– Потрясающе! Региночка, это просто потрясающе! Так необычно, так свежо! Поздравляю!
Регина кивнула и почувствовала, как сжатая внутри пружина начала понемногу распрямляться. Зрелище, устроенное Чертушкой, ничего, кроме раздражения и неловкости, у нее не вызывало, и она уже представляла, как устроит ему разнос. Даже кулаки сжала в предвкушении. Что он себе возомнил? Устроить балаган, выставить каких-то бомжей… Господи! Зеленые морды, блестки, сердечки… чисто монстры! Хиппарь несчастный! Стыдоба! Совсем крышей поехал. Недаром не пускал на репетиции, крутился как уж на сковородке. А оно, оказывается, необычно и свежо? Получается, она, Регина, ни хрена не понимает? Не врубается? Отстала от мировых трендов? И вообще старая дура? В глазах защипало, она всхлипнула.