Кто с тобой рядом - стр. 28

Понятые сели на стулья у стены, с интересом наблюдали, что творится в доме, с восхищением оглядывали интерьеры и стоящие в нишах античные статуи. Гадали – как можно обыскать такой огромный дом?

Неожиданно в гостиную вбежала маленькая толстозадая женщина сорока лет южной национальности, стала извиняться:

– Александр Иванович, простите, так крепко спала…

– Всё нормально, Лола, принеси мне, пожалуйста, кофе. Ну, тот, что я люблю, и гостям чашки!

Сотрудники полиции продолжали ходить по комнатам, заглядывали под кровати, открывали шкафы, простукивали стены.

Неожиданно занавес, прикрывающий вход на второй этаж, зашевелился. Из-за него показалось детское лицо.

Бойко насторожился. Быстро встал и прошёл к лестнице. Из укрытия вышел мальчик, немного полный, с круглым светлым лицом и русыми короткими волосами. Он проскользнул мимо Игоря прямо к столу, прижался к сидящему Ефимову, обвил тонкими руками его шею, стал испуганно оглядываться.

– Не волнуйся, Даня, – Ефимов ласково похлопал сына по рукам, – всё нормально. Это формальность.

– Папа, ты же только освободился! – взволнованно залепетал мальчик.

Ефимов осторожно пригнул его голову к себе и поцеловал в макушку:

– Они сейчас посмотрят и уйдут. Иди к себе, поиграй! А я сразу к тебе зайду.

Даня отошёл от стола и снова повернулся к отцу:

– Папа, ты обещал, что больше в тюрьму не пойдёшь!

– Конечно, сынок! Не могут же они арестовать невиновного человека!

Мальчик улыбнулся, прошептал губами:

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – отозвался Ефимов и приветливо помахал сыну. Тот неторопливо стал подниматься по лестнице.

В гостиной появилась Лола с чайником в левой руке. Правой она ловко держала поднос, на котором стояли блестящая металлическая банка с надписью поперёк «Кофе растворимый натуральный», сахарница, кувшинчик с молоком, чашки и ложки.

Ефимов помог ей поставить всё на стол и попросил принести овсяного печенья. Когда женщина ушла, предложил гостям:

– Угощайтесь! – пододвинул себе чашку, налил в неё кипяток. Открыл банку с кофе и взял оттуда несколько ложек коричневого порошка, положил в воду, стал мешать. – Никак не могу отвыкнуть от этой гадости! Ещё со времён СССР запал мне в душу. Может, ностальгия по тем временам? Все в доме пьют натуральный, а я вот только такой кислый с молоком! Не хотите вспомнить молодость?

Алексеев покрутил головой, встал и вышел на зимнюю веранду, начал осматривать врезные шкафчики, помогать подчинённым.

Рыков согласно кивнул и присел за стол рядом, пододвинул к себе чашку, усмехнулся:

– Я тоже такой в юности любил, родители где-то доставали, но другого и не было!

– Да, много чего не было, много чего было, – согласился Ефимов, добавляя молоко в чашку и неторопливо помешивая.

Лола принесла печенье и скрылась на кухне.

Рыков решил поддержать разговор:

– Сколько вашему сыну?

– Скоро одиннадцать, – улыбнулся Ефимов, – хороший мальчик, добрый. Не представляю, как он будет жить в этой стране. Готов сделать для него всё что угодно.

Рыков пожал плечами:

– Повзрослеет, научится. В детстве все были хорошими, потом некоторые поменялись.

– Поменялись те, кто никого не любил, – возразил Александр.

– А вы любили? – с усмешкой спросил Рыков.

Ефимов усмехнулся.

– Намекаете? – откусил печенье и хлебнул кофе, с наслаждением пожевал. – Я много накосячил, но первый срок за оружие тянул. Видели, наверно, в сведениях? Так вот, я тот пистолет своего старшего брата на себя взял. Ему за повторное лет восемь грозило, а он уже тогда болел, с онкологией боролся. А я несовершеннолетний был, меня в колонию отправили на два года, вышел через год за хорошее поведение. Любил брата очень. А вы говорите…