Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира - стр. 7

Но теперь мы наконец сумели переломить ситуацию. Нынешняя эпоха для женщин – эпоха не только серьезных вызовов, но и неизмеримых возможностей. Миллионы женщин, публично осуждающих феминизм, тем не менее обеими руками хватаются за шансы, которые он открывает. Больше чем через сто лет после слов Шарлотты Перкинс Гилман: «Жена нужна в доме не более, чем муж» – женщины на Западе наконец освободились от тирании домашних обязанностей, понимаемых как «предназначение женщины», и от жизни в оковах навязанных традиционных ролей. Жизнь домохозяйки стала выбором по собственному желанию; ни одна женщина больше не обязана следовать сценарию «доброй женушки, хранящей очаг», если ей это не по душе или достигается за чужой счет. Теперь, пережив эйфорию от первой пригоршни гражданских и юридических побед, искупавшись в сиянии славы «первых женщин» (первая, пробежавшая марафон; первая женщина-пилот «Боинга-747», первая женщина-нобелевский лауреат), женщины XXI века готовы вырваться из порочного круга, в котором после каждой выигранной битвы враг перегруппировывается и наносит новый удар. Историческое чувство, обостренное повторяющимися разочарованиями, привело женщин к осознанию, что их борьба идет по кругу – и к пониманию, что те обстоятельства, в которых они добиваются для себя прав и свобод, сами подрывают столь дорогой ценой завоеванные права и свободы, ибо женщины движутся вперед во времена социальных перемен, когда привычные силовые блоки трещат и рушатся, позволяя женщинам и другим «изгоям» проникать туда, куда прежде вход им был закрыт. Продвижение женщин в общественную жизнь или в мир мужского труда всегда связано со смутными временами и нелегкими обстоятельствами; женщины на передовых рубежах сражаются и стреляют, женщины-иммигрантки открывают свой бизнес или организуют профсоюзы. Борьба за эмансипацию, развернувшаяся в эпоху после 60-х – прямое следствие серии мировых экономических кризисов, благодаря которым доля женщин в рабочей силе, например, Великобритании, дошла до 47 %; то же происходило во время двух мировых войн, когда женщины миллионами меняли метелки для пыли на станки – и клялись никогда больше не возвращаться к «домашнему рабству».

Разумеется, потом вернулись. Домашнее рабство скоро получило более пристойное название, и в конце Второй мировой войны целое поколение «клепальщиц Рози», умелых мастеров и начинающих инженеров, было грубо вышвырнуто из квалифицированного труда и возвращено «хранить очаг». Дело в том, что, как ни важна была для женщин того времени работа, собственная машина, ясли и детские сады – эти признаки эмансипации воспринимались лишь как временный ответ на кризис, а значит, оставались недолговечны. Атмосферу неуверенности, неудовлетворенности и страха, вызванную кризисом в целом, начали связывать с тем, что женщины теперь работают – и больше не ждут мужей дома, встречая их на пороге теплой улыбкой и вкусной выпечкой. И неважно, что такой безмятежной семейной идиллии не существовало уже несколько десятилетий (а может, и вовсе никогда). В сознании общества достижения женщин соединились с тревогой от перемен – и сделались ответственны и за перемены, и за тревогу. И так мыслили не только мужчины. Сами женщины тоже переживали кризис, также испытывали и неудовлетворенность, и страх; в довершение всего этого, ощущать свою ответственность за происходящее для многих оказывалось неподъемной ценой. Так что женщины