Кто эта женщина? - стр. 24
После ухода Станислава для нее таким крючком стала болезнь отца: ему сделали операцию, нужно было ухаживать, и стало как-то не до своих переживаний. А когда вновь появилось время, Кира обнаружила: боль притупилась, и можно дышать, не опасаясь, будто в груди что-то лопнет, как ей казалось в те первые дни одиночества. Отец спас ее, а ведь она думала, будто вытягивает его… В человеческих отношениях такие перевертыши – обычное дело.
– Домовой действительно существует, – невозмутимо подтвердила Лариса. – Думаю, это еще домовенок – шалун невероятный! Пугал меня до обморока… Теперь задабриваю его свежим молочком. Кажется, мы поладили!
– Особенно он любит сладкую колбасу! – Антон поднялся. – Знаешь такую?
– Конечно, – улыбнулась Кира. – Кто же ее не знает?
– А любишь? Мы называем ее «Кошачья колбаска». Дети ее просто обожают! Честно. Слышала бы ты, как они визжат!
Лариса прикусила губу, сдерживая смех:
– Да ладно тебе…
– Мама сама делает. Хочешь попробовать?
– И нам с Ильей принеси, пожалуйста, – попросила Лариса.
Глядя на сына, она каждый раз улыбалась с такой нежностью, будто ему все еще было три года.
Кира невольно отметила: «При посторонних она не называет этого парня Илюшей… Это разумно. Необязательно же всех посвящать! Я для нее чужой человек. Черт! Но как же получился этот фокус с фотографией?!»
В какой момент ускользнул Антон, она не заметила… Обернулась, почувствовав, как подуло в спину из окна, – защита исчезла. На мгновение получилось, будто она зависла в вакууме в центре Вселенной. Полное одиночество… Откуда взялось это видение?
Незаметно тряхнув головой, Кира попыталась вникнуть в разговор, начатый до нее: Илья делился планами новой выставки. На нее он не смотрел, но Кира не могла избавиться от внутренней судороги, заставлявшей ее прямо держать спину и тянуть шею. Чужой телефон в ее сумке подавал сигналы бедствия: «Вдруг это не Лариса? С ней-то вроде все в порядке… Что, если другая женщина умерла из-за него? Или умирает сейчас… Прямо в этот момент».
За головой Ильи, отделенная стеклом, мерно шевелила длинными щупальцами пальма, неожиданно напомнившая Кире дикий испанский ананас, возле которого она присела, чтобы Станислав ее сфотографировал. В их первое, самое солнечное лето… Этот снимок ей нравился, хотя с недавних пор Кира видеть не могла собственное лицо. Слишком несовершенное… Но на той фотографии она еще казалась себе морской принцессой, всплывающей из таинственной пучины на золотисто-зеленом осьминоге.
Воспоминание отозвалось улыбкой… Поймав ее, Илья удивленно приподнял брови, но не улыбнулся в ответ.
«Проклятие! – испугалась Кира и опустила ресницы. – Интересно, что он вообразил?»
– Прошу! – Антон поставил на стол круглый поднос с четырьмя чашками и блюдом с кружочками сладкой колбасы.
– Почему не в форме рыбки?
Все замолчали и уставились на нее. В ушах зашумело, и Кира еле расслышала свой голос:
– Поднос. У вас же все тут связано с кошками… Рыбка оказалась бы в самый раз.
Лариса приподняла брови, похожие на прямые стрелы.
– Вам это кажется перебором?
Взявшись за края белого блюдца, она поставила чашку перед Ильей, и тот ответил улыбкой, от которой, наверное, ее сердце и замерло впервые. Если, конечно, это она… Кира проследила за ними исподлобья, потом ответила: