Крючок для пираньи - стр. 49
– Ну, а что от меня-то надо? – спросил Мазур.
– Ничего особенного. После каждого рейса мы с тобой будем встречаться, как пара влюбленных, под покровом мрака, и ты мне будешь подробно – предельно подробно – рассказывать, что вы там нашли интересного, что вообще делали… Не особенно обременительно, по-моему?
– Ну, вообще-то… – пожал плечами Мазур.
– Договорились? – Он придвинулся поближе, глаза вновь стали жесткими. – Только я тебя душевно прошу, Володя, не вздумай вилять. Пока ты здесь, я до тебя всегда дотянусь и благодаря всем этим бумажкам, – он кивнул в сторону гостиной, – неприятностей обеспечу выше макушки. Места здесь глухие, только на самолете и выберешься, а в самолет еще попасть надо… Тяжеленько бродяге в чужой деревне, как деды говаривали… Я с тебя не буду брать никаких подписок – это все только в кино смотрится, – но ты накрепко заруби себе на носу, что шутить с нами не следует… Веришь?
– Верю, – со вздохом сказал Мазур.
– Значит, договорились?
– Договорились, – еще более тягостно вздохнул Мазур. – Только давай уж играть по-честному – когда мы будем отсюда уезжать, ты все эти бумажки при мне порвешь.
– Господи, Володя, да я все их тебе отдам, сам и порвешь… ты на меня не особенно обижайся, служба такая. Ну ладно, сейчас обговорим в темпе детали…
…Когда вся компания выкатилась из его номера, Мазур немного посидел, еще раз старательно прокручивая в памяти все происшедшее, потом вышел в коридор и постучался в свой номер. Кацуба отворил мгновенно. Мазур молча кивнул в ответ на его вопросительный взгляд.
– Пошли, Вова, по пивку ударим, – быстро предложил Кацуба.
В буфете они забрались в дальний угол. Мазур не заметил никого из участвовавших в спектакле. Прежде чем он успел открыть рот, Кацуба подмигнул:
– Ну как, умею я играть в шахматы?
– Умеешь, – признался Мазур.
– Слышно было, что в коридоре небольшой переполох и беготня… Понимаешь ли, расчет был простой: если кому-то понадобится информатор среди нашего теплого коллектива, сто против одного, что начнут с самого неказистого на вид, очкасто-бородатого интеллигента, которого можно ломать, как сухое печенье…
– Это-то я понял, – хмуро сказал Мазур.
– Тогда докладывай подробно и вдумчиво. Без собственных идей и интерпретаций – голые факты…
Он слушал, так и не задав ни единого вопроса, удовлетворенно щурясь. Закончив, Мазур фыркнул:
– Вот так и угодил в педофилы на старости лет…
– Надо же когда-нибудь начинать, – сказал Кацуба. – Лолита хоть ничего была?
– Кошка драная, – зло сказал Мазур, машинально потянулся потрогать подсохшие царапины, опомнился, убрал руку.
– Физиономия, конечно, у тебя стала весьма обаятельная, – задумчиво протянул Кацуба. – Под водой это не помешает?
– Ничуть. Коллагеном замажу…
– И то ладно. Для мэра придумаем что-нибудь, да и для Кати тоже надо сочинить что-то убедительное… Теперь давай об идеях и твоих собственных интерпретациях… Как думаешь, с кем тебя судьба столкнула?
– Не знаю, – сказал Мазур. – Но у меня стойкое впечатление, что ребятки эти – государственные. Служилые люди.
– Резон есть, – подумав, кивнул Кацуба. – В Шантарске этого не стоило бы утверждать со всей уверенностью – там масса бывших офицеров всевозможных структур давно пашут на частного хозяина, но в этом заповеднике картина иная, частных сыщиков тут отроду не видывали…