Крыса и Алиса - стр. 21

– Значит, вы не отпустите меня?

– Почему же?! Зачем вам здесь находиться? За вами диагноз не закреплен.

– Спасибо! А кто звонил в полицию? И были ли в моем доме другие люди?

– Кто звонил, я не знаю. Но в доме, кроме вас, никого не было. Полиция еще будет разбираться по этому поводу и искать хозяев дома для уточнения деталей.

– Вы говорили, что ее привезли к вам сослуживцы. Она что, где-то служила?

– В войсках специального назначения «Багира». Три года назад ее уволили за превышение полномочий. Кем она была в гражданской жизни, неизвестно.

– А сколько ей лет?

– Тридцать четыре.

– Ну ничего себе! Выглядит она моложе тридцати.

– Да, она в хорошей физической форме, – согласился доктор. – А вам сколько лет?

– Мне как раз тридцать. Все еще сомневаетесь во мне? – спросила я.

– Уже нет.

– А кто ее товарищи, которые привезли ее к вам? О них что-нибудь известно?

– Да у меня есть их номера телефонов и известны их имена.

– Можете мне дать?

– Зачем вам?

– Хочу узнать о ней побольше. Ведь с ней теперь мой муж. Может, он в опасности.

– Этого нельзя исключить. Я дам вам их номера. Так! Еще вас нужно как-то отправить домой и уведомить полицию об ошибке. Надеюсь, вы не будете предъявлять претензии к нам за бесцеремонное отношение?

– Не буду. В обмен на информацию о коллегах Кэт, – решила я извлечь пользу из ситуации.

– Хорошо.

– Еще мне нужно позвонить своему дяде.

– Пройдемте в мой кабинет. Вы голодны?

– Я пить хочу еще с ночи, так можно и умереть от обезвоживания.

– Пить вам хочется потому, что вчера вам укололи снотворное. Сегодня бы вам поставили капельницу, и вы бы перестали чувствовать жажду.

В кабинет доктора принесли мою одежду, в которой я была в мастерской. Она была слегка испачкана краской. Доктор заметил пятна и, кажется, еще больше успокоился на мой счет. Доктор сам приготовил мне чай и угостил бутербродом. Я позвонила дяде Вене и попросила забрать меня из психушки.

– Алечка, что случилось? У тебя срыв? Что опять нахлынуло? – забеспокоился дядя Веня.

– Нет. Все в порядке, я позже объясню.

– Хорошо, еду!

Доктор хорошо слышал вопросы моего опекуна и насторожился, как настоящий профессионал.

– У вас бывают срывы? – спросил он.

– Я не знаю, как это назвать. Это творческое вдохновение, но настолько сильное, что я рисую как безумная. При этом не хочу ни есть, ни пить, ничего другого. Я даже не помню самого процесса. Вы думаете, я с приветом?

– И что получается в результате? – уклонился он от ответа.

– Картины, которые потом очень дорого стоят.

– Вот у вас как раз все признаки гениальности: отклонения от нормы с положительным результатом.

– Я могу сойти с ума? – спросила я.

Я решила проконсультироваться по наболевшему вопросу, раз уж подвернулась такая возможность.

– Не уверен. Думаю, вы просто так тонко устроены, так реагирует ваша психика на творческие приливы. Процесс вдохновения настолько активно действует на ваши эмоции, что психика, защищаясь, отключает другие потребности, чтобы не подвергать себя излишней перегрузке.

– Вот спасибо! А то я давно беспокоюсь по этому поводу.

– Можете обращаться, если нужна консультация.

– Почему у вас никто не дежурит ночью? Когда я проснулась, здорово испугалась – одна в таком странном месте.

– Если бы вы были Кэт, то не должны были проснуться от того лекарства, что вам укололи. Оно на нее раньше хорошо действовало, а для вас, скорее всего, дозировка должна быть иной. Как ваше самочувствие? Голова не кружится, не тошнит?