Крылья на двоих - стр. 3

– Уэстон Райан! – начинает он. – Удивительно, вы – и в школе после уроков.

Я неопределенным жестом указываю на ноты на пюпитре:

– Репетирую, сэр.

(Лишь бы не торчать в пустом мамином доме, сэр.)

Мистер Брант кивает, переводит взгляд с меня на Анну и обратно.

– Хорошо. Анна сказала мне, что вы ей поможете разучить дуэт, который вам предстоит исполнить в рамках нашего концертного номера. Все верно?

Анна отходит от меня и встает рядом с мистером Брантом. Не могу понять: легче мне стало дышать, когда расстояние между нами увеличилось до приличного, или нет? Она все так же многозначительно и умоляюще смотрит, стискивая пальцами горло сакса, и от этого ее взгляда у меня внутри все переворачивается.

Но приятно или мучительно переворачивается, я разобраться не успеваю: не до того.

– Конечно, – ляпаю я, не успев осмыслить. Согласился, даже не подумав.

И это мне казалось, будто глаза Анны сияли! Да я просто не видел, как они сияют, когда она улыбается! Такие лучистые. Ощущение, будто я увидел первых за лето светляков.

Мне даже захотелось ответить улыбкой.

– Превосходно. Очень хорошо, – произносит учитель. – Вам надо приниматься за дело. И побыстрее, понятно? Иначе партия Анны перейдет Райланду, а тогда ему понадобится время, чтобы разучить ее, и…

– Да, сэр, – откликается Анна. И взглядом умоляет меня посмотреть на нее.

– Угу, – говорю я.

Мистер Брант поднимает бровь:

– Не знаю, что вам сходило с рук в старом добром «Блуме», мистер Райан, но в оркестре «Энфилдские смельчаки» руководителю междометиями не отвечают.

…«Блум». Длинные-предлинные коридоры, ни Джонатана, ни Рацио, и на оркестрантах форма не того цвета, и все они называют меня Гонщиком, и из школы я возвращаюсь в дом, где не двое родителей, а только один…

Вот от последнего воспоминания я мысленно шарахаюсь. Спасибо, вовремя вспомнил, что Анне Джеймс лучше вообще не находиться рядом со мной. Если мама с папой не сумели справиться, то и у меня никаких шансов нет. И никогда не будет.

От этой мысли в груди возникает пустота.

– Да, сэр, – отвечаю я мистеру Бранту.

Он снова кивает – и вид у него едва ли не извиняющийся. Так себя ведут все учителя с тех пор, как я вернулся в Энфилд в выпускной класс.

– Прекрасно, – говорит мистер Брант. – Договорились. Следующие несколько недель я буду время от времени проверять, как у вас продвигается дело. В этом году мы принимаем участие в конкурсе штата. И не можем позволить себе облажаться.

На этом он поворачивается и уходит, но тяжелую деревянную дверь не затворяет. Мы с Анной остаемся наедине – и в молчании, которое ни один из нас не нарушает, надеясь на другого.

– Спасибо тебе, – наконец произносит она. Стоит сейчас не так близко, как тогда, когда только приключилась со мной. Но делает шаг вперед. – Я думала, ты не согласишься…

Улыбается робкой улыбкой, и, хотя мне следует держать дистанцию, я хочу снова увидеть, как лучатся ее глаза, и потому произношу:

– Но ты ведь знаешь меня, Анна.

Смеется. Грудным, громким, чудесным смехом – без стеснения. Слишком чудесным.

– Знаю, – отвечает она. – Знаю.

Мне бы промолчать, но я не могу.

– Скажи что-нибудь, что знаешь обо мне, – говорю приглушенно, чтобы несколько ребят, которые болтаются в музыкальном зале, меня не услышали.