Крылья из дыма и золота - стр. 11

Здесь было тише, чем в остальной части здания, видимо потому, что редко кому-то приходило в голову без дела болтаться рядом с помещением, у входа в которое он оказался. На этом уровне не располагалось ничего, кроме этого зала. Даже жужжания светлячков здесь не было слышно. Обычно он наслаждался тишиной, но здесь она казалась неуютной и подавляющей. В воздухе словно висела какая-то тяжесть, похожая на затишье перед бурей.

Тариэль громко откашлялся. Его нерешительность продлилась одно мгновение и была почти незаметной, но она никуда не делась. Все это выводило его из равновесия – собственная нерешительность, это телепортирующее поле, это помещение, в которое он должен будет войти в следующую секунду, и неизменный, всегда одинаковый отчет.

Тариэль собрался с духом, а затем поднял голову, выставил вперед подбородок и широко расправил плечи. Он осмотрел свою одежду, убедившись, что рубашка сидит хорошо и что всем своим видом он излучает контроль и уверенность в себе.

Все выглядело идеально. Подчеркнуто уверенными шагами он подошел к гигантской двустворчатой двери цвета красного дерева, на которой посередине красовались два отпечатка ладоней. Глубоко выжженные, они выделялись на деревянной поверхности, словно памятный знак. Когда на них падал свет, они слабо мерцали серым или серебристым. Это единственная неровность на двери. По незнанию можно было принять их за какой-то дефект. Но на самом деле они – предупреждение и демонстрация силы, о которой никогда не говорили вслух. Энергия, исходившая от них, была столь велика, что у Тариэля перехватывало дыхание, когда он приближался к ним. На отпечатки было наложено заклятье, в них в каком-то смысле вдохнули жизнь. Каждый раз, когда он должен был войти внутрь, ему казалось, что как-то так чувствуют себя кошки, которых гладят против шерсти. Все его существо противилось этому.

Чем ближе Тариэль подходил к двери, тем сильнее становилось это ощущение, и если уж эта дверь действовала так на него, Вечного второго ранга, он и знать не хотел, как здесь чувствуют себя младшие. Те, кто прожил еще не так много и кому тяжелее переносить воздействие этой силы.

Слабым здесь делать нечего. Их Тариэль презирал.

Так же сильно, как и подобные демонстрации силы.

Эта дверь не нужна, в ней нет никакой необходимости. На самом деле никакой.

Он никогда не произнес бы этого вслух, но, сколько он себя помнил, это уже не раз приходило ему в голову. Эта дверь – лишь еще одно невысказанное правило, еще одна невидимая граница, и она принадлежала к числу вещей, которые понимались интуитивно, которые не нужно было проговаривать вслух. Существовала четкая иерархия, и такие моменты, как этот, напоминали о ней. Ведь чтобы открыть эту дверь и выжить, нужно обладать определенной силой – не говоря уже о том, что не каждый в принципе был на это способен.

Только три ангела были старше Тариэля – и, таким образом, старше всех остальных, – именно из них с давних времен состоял Совет. Никто не подвергал это сомнению. Ни тогда, ни сейчас. Не здесь.

Тариэль ненавидел эти двери. И все же он никогда не стал бы ставить под сомнение Совет и его намерения.

Наконец он поднял руки и растопырил пальцы. Стиснул зубы так сильно, что они заскрипели. Затем он положил ладони на гладкую древесину так, чтобы пальцы точно легли в углубление. Отпечатки ладоней мгновенно нагрелись, дерево у него под руками засветилось золотисто-багровым. Внешне он казался спокойным, отстраненным. Но внутри Тариэль закричал, когда волна энергии пронизала его – волна энергии, которая не принадлежала ему и причиняла боль. Руки начало обжигать, они сплавлялись с отпечатками на стене, энергетический удар добрался до каждой клеточки его тела, и хотя боль длилась лишь несколько мгновений, они показались ему вечностью. Ощущение было отвратительным, резким и в каком-то смысле очень личным. Как будто энергия дверей просветила его всего насквозь, выявив все, из чего он состоит, раскрыла его мысли и проникла в его воспоминания. Каждый раз он словно терял мельчайшую частицу себя.