Крылья - стр. 9

Катюха виснет, как липучка, слёзы льёт, что скучать будет. Знаю, чем утешить, всегда это помогает,

- Съезди к маме, Катюнь… Соскучилась, наверное? Погостишь, а там и я вернусь, оглянуться не успеешь…

- Правда?! – просыхает сразу.

- Конечно, на себя же работаешь, держать никто не станет. С деньгами тоже проблем нет, карточка в твоём распоряжении.

- Ураа! – прыгает, - можно, гостинцев маме куплю?

- Конечно, можно! Когда ж я тебе отказывал. Маму за меня целуй!

- Ох, и люблю я тебя, Санька! Ты такой у меня классный!

Ага, классный я, как бы не так… С тем и уезжаю…

Ксения

Звонок в дверь, больше не шарахаюсь, по манере трезвона знаю, кого нелёгкая принесла с утра пораньше в субботу, когда ещё спать да спать, открываю,

- Привет, Кать, заходи.

- Ксюш, я на пять минут, тороплюсь, - протискивается, однако.

- Спешишь, куда-то?

- Домой еду, к маме, - радостно.

- Что, так внезапно?

- Так Сашка в командировке, чего время-то терять, - вижу вся в нетерпении, - сам отпустил, - хихикает, - чтобы не скучала!

- А когда вернёшься?

- Когда муж вернётся, тогда и я подтянусь. Чего мне здесь сидеть? Квартиру что ли караулить?

- И то правда… А он-то надолго? – вот чего спрашиваю, какая разница мне, насколько уехал её муж?

- Ой, у него никогда не знаешь, когда вернётся… Я, чего и пришла: хочу ключи от квартиры на всякий случай тебе оставить, мало ли что. Да цветочки на окне полить. Не затрудню?

- Не затруднишь, конечно. Я бы тоже тебе оставила, если бы, куда-то собралась, - плечами пожимаю.

- Вот и классненько! – вроде здесь ещё, благодарит, а сама уже далеко, в предвкушении свободы.

Исчезает…

Остаюсь с ключом, маюсь. Хочется прямо сейчас спуститься и побывать в их жилище. Казалось бы, зачем? Сама не знаю, но признаюсь себе, что из-за Петровского, конечно. Кто бы мог подумать, что отвергнутый давным-давно одноклассник станет моим наваждением, почти два месяца уже избавиться от него не могу. Сдерживаюсь, через пару дней всё равно пойду поливать Катькины цветы…

***

Через пару дней не до цветов. Объявляется злодей. Поджидает с букетом на крыльце больницы. Красуется, медсёстрам, которые впереди меня идут, глазки строит, знает про себя, что хорош…

Легковато, однако, ты оделся, трясёшься. Всё-таки, октябрь уже на носу.

- Давно стоишь, - спрашиваю, подходя. Вижу, что давно, нос посинел даже.

- Давненько, - букет, протягивает и ключи, - Ксю, давай мириться!

- Да я и не ссорилась, - отвечаю, равнодушно по возможности, а внутри всё дрожит, - я ушла.

- Мне без тебя плохо, возвращайся, а? – нудит и в глаза заглядывает просительно и покорно, артист, ничего не скажешь.

- Неа, мне без тебя хорошо, не вернусь, – пытаюсь обойти его, букет не принимаю.

Не пропускает,

- У тебя, кто-то есть? – голос ещё ровный, а зрачки сужаются, как у кошки перед прыжком, разве что не в черту, а в точку превращаются, натуральный зверь.

- Тебе-то, что? Я не жена, и больше вообще, никто для тебя. Считай, не знакомы! – какое там, не знакомы! Я тебя не забуду никогда, психопат! Но марку держу, - уходи и больше в моей жизни не появляйся.

Схватил за локоть, пальцы, как щипцы! Чёрт! Больно-то как!

К себе подтягивает, прижимает. Народ заходит, коллеги здороваются, люди кругом, а мне хоть ори, вырваться не могу. Уже собираюсь звать на помощь. Видимо, догадывается, локоть сильней сжимает, за букетом никому не видно. Раздаривая всем лучезарные улыбки, в висок целует, а сам на ухо шепчет,