Крыло бабочки - стр. 27
Нежно-голубое полотенце Ильи было нещадно разорвано на три длинные полосы. И служило перевязочным материалом. Алая кровь пропитала махровую ткань. Бледное лицо пострадавшего уже имело землистый оттенок. Черты лица заострились. У мужчины был разодран левый бок, рука и бедро до кости. С такими чудовищными ранами выжить в городе, в условиях оказания неотложной медицинской помощи сложно. А что говорить о нашей ситуации!
— Никита, кровь слишком ярко пахнет, — привлекая внимание, я сжала плечо мужчины. — Могут прийти другие хищники. Нам нужно подумать о защите лагеря. Люди всё ещё в опасности.
Мои слова быстро дошли до сознания всех, не только Никиты. Кольцо распалось, мужчины расступились, тревожно оглядываясь по сторонам, выискивая скрытые угрозы. Соболев поднялся с колен, разворачиваясь ко мне лицом.
— Иди, Никита. Я побуду с ним. Как… как его зовут?
Я присела на колено на том месте, где сидел Соболев. Земля ещё хранила тепло его тела. К горлу подкатил комок тошноты, но я пересилила себя, заставила взять здоровую руку потерпевшего. Она была холодна, как лёд.
— Серый… Сергей Никифоров, — быстро исправился Соболев.
Он больше не задерживался возле раненого. Дорогой к центральному костру мужчина сразу стал отдавать распоряжения выставить четыре поста по периметру лагеря. Говорил он четко.
Все пребывали в шоке. Оттого никто не возмущался. Пары он составлял из своих и Панкратовских телохранителей так, чтобы у кого-то из них было огнестрельное оружие. Остальные вооружились чем придется.
Кто-то нервно спросил, отрицая виденное своими глазами:
— Никита Александрович, может быть, вы ошиблись? Это сбежавший из зоопарка зверь? Я слышал, где-то тут есть частный зоопарк.
На что получил не менее нервный ответ своего же товарища:
— Макс, какая тебе разница? Серёге уже всё равно: подрал его кот из зоопарка или из дикой природы! Ты у него ещё ветеринарный паспорт спроси!
Соболев повысил голос так, что его стало хорошо слышно всем:
— Для тех, кто ещё сомневается, я проведу отдельную экскурсию к мамонтам! Но не тешьте себя надеждой, мы попали, мать твою, в прошлое!
Судорожно сжимающая мою ладонь рука раненного в последний раз дрогнула и расслабилась. Сергей Никифоров с булькающим свистом последний раз выдохнул и затих навсегда. Какое-то время я сидела возле холодного тела. Ни мыслей, ни страха не было. Только чувство дикого холода пробиралось всё глубже. Я бы так сидела дальше, если бы сбоку под тяжёлой ногой не треснула сухая ветка, разрывая тот вакуум, в который я погрузилась. Рядом стоял Соболев-старший.
— У тебя там дети одни, — произнёс он спокойно и подал мне руку, помогая встать на ноги. Получилось с трудом. Тело затекло и плохо слушалось. Но кровообращение быстро восстанавливалось, посылая по ногам «колючки», а вместе с ними и в голове деятельно закрутились мысли.
— Вы что-то хотели? — повернулась к мужчине.
— Могу предложить защиту в обмен на нужные мне вещи, — без предисловий начал торг бизнесмен Соболев.
Смысл предложения не оказался неожиданным. Скорее неожиданным оказалось само предложение. Ничего не помешало бы Соболеву вместе со своей охранной забрать у нас с детьми все вещи в свою собственность. Или?
Мой взгляд натолкнулся на спину сына Соболева. Тот словно почувствовал. Оглянулся. Ответ был очевиден. Никита не допустит произвола. Я это инстинктивно чувствовала.