Крыло бабочки - стр. 14

— Хорошо, — тихо согласился Никита и, обняв меня за плечи, подтянул к себе и коснулся обветренными губами нежным, прощальным поцелуем.

Это был целомудренный поцелуй. Мы тогда были ещё детьми. Да, рано повзрослевшими, но всё же детьми.

На следующий день Никита уехал. А обещанного письма я от него так и не дождалась.

Следующие сутки после назначенной даты я впервые в жизни ревела, спрятавшись от всех на той самой крыше, пока меня не нашёл директор.

Мы полночи проговорили. Михаил Дмитриевич был отличным человеком. Мудрым, терпеливым. Тогда он объяснил, что, скорее всего, Никита постарался вычеркнуть из памяти пребывание в детском доме. А написав письмо мне, он тем самым всколыхнул бы болезненно неприятные воспоминания.

Доводы директора показались логичными. Но как же чувства? Он забыл обо мне? Обида на Никиту осталась на всю жизнь. Я вычеркнула его из круга близких друзей. И никогда не искала о Никите информацию ни в соцсетях, ни позже в реальной жизни. Даже тогда, когда вплотную занялась его отцом.

Возможно, я довела дело Соболева-старшего до конца именно из-за обиды на Никиту.

Если вспоминать всё, то стоит рассказать и о Виктории — второй жене Соболева-старшего. Именно она дала мне недостающий компромат на Александра Александровича. Эти документы чуть не утопили его.

Соболев-старший сам виноват. Виктория подловила мужа на измене и отомстила так, как посчитала нужным. Решительная, волевая женщина. Такие не прощают неверных мужей. Сами взводят курок и стреляют.

И вот снова Соболевы врываются в мою жизнь. Злой рок, не иначе.

***

Утро набирало обороты. Ожидаемо меня стало клонить в сон. Пошли вторые сутки, как я не спала. Позавчерашние всенощные прощальные посиделки со студентами перешли в сегодняшнее суматошное утро.

Лиза так и не захотела отдохнуть. У костра на кухне собралась компания приблизительно одного возраста: двадцать — двадцать пять. Ну, если не считать капитана.

Налив остатки чая в освободившуюся кружку, я немного посидела вместе с ними на бревне, послушала разговоры. Все обсуждали одно и то же. Каждый делился тем, что пережил.

Лев Аркадиевич, кстати, взял себя в руки. Завидев меня, поблагодарил. Спросил, не появилась ли связь. Свой телефон он не сохранил. Мужчина хмуро выслушал мой ответ. И представил мне двух молодых парней — Андрея и Егора, матросов с «Вольного ветра».

— Моя Аня и эти двое… Все, кто спаслись... Половина команды, — мужчина сжал зубы так сильно, что послышался скрежет.

Повинуясь порыву, сопереживая, положила ему руку на плечо. Я понимала, что он, как капитан, винит себя в крушении судна. Может быть, он и виноват, но хотелось немного успокоить мужчину.

— Это ведь была нестандартная ситуация. Вы ведь сделали всё, что могли?

— Судно шло привычным маршрутом. Дно песчаное, изученное. Навигационные приборы в порядке. И тут это свечение в небе. Почти все гости поднялись на флайбридж посмотреть на диковинку. И тут чертовщина какая-то началась! Дно вздыбилось. Пороги выросли прямо по курсу. Из ниоткуда! Эхолот даже сигнал не успел подать о том, что глубина критическая. Яхта на всей скорости напоролась на камни, перевернулась на бок. А «Вольный ветер» — это вам не лодочка для прогулки. Он построен на голландской верфи, по высоким стандартам, и соответствует классу «А-океан». А это значит, что у лодки есть ледовый пояс и усиление в районе моторного отсека. Она спокойно ходила по морю и зимовала на реке во льдах!