Кружева бессмертия - стр. 10
Уолт сомневался, что скверно отпечатанные откровения жрецов Грозного Добряка можно называть «литературой». Чуть не сообщив, как собирался ознакомиться с литературой Ксанс, Уолт сдержанно кивнул.
– И какие мысли возникли у вас по прочтении?
«Гм, – подумал Уолт, – лучше тебе не знать…»
– Неоднозначные, – решил кратко ответить Магистр.
– Давайте поговорим о магии, – предложил жрец.
– Ну давайте. – Ракуре стало интересно, что богослужитель, который только получает Силу от Бессмертного, но не копит и не перерабатывает ее сам, может рассказать магу о волшебстве. Ладно, минут пять – десять можно и послушать, а там «вспомнить» о неотложном деле – и в гостиницу.
– Не задумывались ли вы, что магия заставляет смертного возгордиться и забыть о своем месте в мире? Не думали ли вы, что магия, раскрывая внешний мир, скрывает мир внутренний? Не казалось ли вам, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Не возникало ли у вас когда-нибудь мысли о том, что если бы Тва́рец видел в магии путь совершенствования мира, то все смертные были бы чародеями, но на деле магия подвластна лишь некоторым? Не считали ли вы когда-нибудь, что религиозная вера и магический разум вполне совместимы, но только если помнить, что магия не есть суть смертных, а один из способов их пребывания в мире? Не хотелось ли вам…
– Так, стоп! – Уолт замахал руками, прерывая жреца. Кое-что в этих вопросах ему абсолютно не понравилось. Парень вроде неглупый, взгляд искренний, но, по всей видимости, о работе магов имеет представление только из лекций какого-нибудь Урвянкера. Надо ему кое-что объяснить. – Я, конечно, все понимаю. И маги гордятся своими способностями, и злоупотребляют ими, но… Простите, не напомните своего имени?
– Отец Игнасс, – улыбаясь во весь рот, сказал жрец.
– Отец Игнасс, почему вы решили, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Разве вам не известно, что чары и лекарства от многих болезней создали маги, и вот уже несколько столетий только благодаря Конклаву не возникает эпидемий?
– Знаю, – продолжая улыбаться, кивнул богослужитель. – Но разве не маги создали ужасные заклинания, от которых гибли тысячи и десятки тысяч во время войн?
– Эта проблема уже давно отрегулирована Конклавом. Во время войн маги используют только вспомогательное волшебство, но не боевое. – Уолт не сдержался и добавил: – К тому же в предыдущие эпохи не только чародеи, но и служители Бессмертных не раз и не два обрушивали на простых смертных разрушительную Силу. И сейчас им даже Конклав, которому подчиняются волшебники, не указ.
– Грозный Добряк осуждает всех собратьев, которые позволяют своим слугам использовать силу для нападения, а не защиты, – скорбно сообщил отец Игнасс, но тут же снова заулыбался и спросил: – Но не будете же вы отрицать, что именно маги породили свободомыслие?
– Гм… Не совсем понимаю, что плохого в свободомыслии?
– Оно лишает ориентиров! – воодушевленно воскликнул жрец. – Мысль, что движется хаотично и случайно, не знает центра, который дает ей смысл!
– Свобода и есть этот центр, – раздраженно ответил Ракура, начиная подозревать, что его против воли втягивают в никому не нужный спор.
– Но кем дарована эта свобода? – Парень выжидательно уставился на мага.
– Мне кажется, я отлично знаю, к какому выводу вы хотите меня подвести, – сказал Уолт. Шаблонность слов жреца полностью разочаровала Ракуру. До такого не достучишься. Глупо было даже пытаться.