Крушение России. 1917 - стр. 88
Возможности собственных военных предприятий оказались явно недостаточными – так, отечественная промышленность могла дать только треть потребного количества снарядов, а получать подмогу от союзников стало крайне затруднительно после вступления в войну Турции и Болгарии. С закрытием Черноморских проливов и блокированием немцами Балтики единственными действовавшими портами оставались Владивосток и Архангельск. По этим маршрутам до войны приходило не более 3 % от всех внешнеторговых операций. Военные грузы во Владивостоке вначале не от кого было получать, а пропускная способность Архангельского порта, где отсутствовали даже разгрузочные набережные, не превышала одного-двух пароходов в неделю, да и то в течение меньшей части года, так как большую порт стоял замерзшим. Архангельская железная дорога, проложенная по топкой тундре и крайне ненадежная, пропускала максимум две-три пары поездов в неделю.
И у воюющей армии был слабый социальный тыл, готовый взорваться протестом против верховной власти в случае серьезных неудач на фронте. А они не замедлили себя ждать.
В начале февраля 1915 года германское командование, поставившее главной стратегической задачей вывод России из войны ценой остановки операций на Западном фронте, начало наступление с целью окружения русских частей в Польше. Отход частей 10-й русской армии, по которой пришелся основной удар, прикрывал ХХ корпус, который несколько дней сражался в полном окружении в Августовских лесах и геройски погиб под огнем артиллерии, опрокинув перед этим в штыковой атаке германскую пехоту. К концу февраля немецкое наступление выдохлось, в марте русские войска в ходе Праснышской операции вновь отбросили врага к границам Пруссии, а войска Юго-Западного фронта, взяв крепость Перемышль, овладели проходами через Карпатский хребет. Однако именно с этого времени внутри страны начали распространяться слухи о генеральской измене. Командующему 10-й армии Сиверсу и его начштаба Будбергу грозили военным трибуналом.
Еще отчетливее недовольство и подозрения вспыхнули, когда для российской армии действительно пришла большая беда. Пока она готовила удар по австрийцам на Карпатах, германский генштаб скрытно подтянул войска и артиллерию в южную Польшу. 2 мая залпом из полутора тысяч орудий немецкие части смели организованные оборонительные порядки русских и перешли в наступление силами десяти лучших дивизий, снятых с Западного фронта. «Тяжелые, кровопролитные бои, ни патронов, ни снарядов, – вспоминал Деникин. – Сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жесточайшего боя Железной дивизии. Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их. И молчание моих батарей… Мы не могли отвечать, нечем было»[363].
Тем временем генерал Макензен прорвал карпатский фронт у Горлице и к концу июня занял Львов, очистив от российских войск всю Западную Галицию. Затем он же с юга и Галльвиц с севера вытеснили русских из «польского мешка». В начале августа 1915 года пала Варшава. За три месяца была уничтожена чуть ли не половина действующей армии: 1,4 млн были убиты или ранены, около миллиона попало в плен. Правительством были предприняты меры по эвакуации из Риги и Киева, обсуждалась даже возможность эвакуации из Петрограда. К осени фронт стабилизировался на рубеже Рига – Западная Двина – Двинск – Барановичи – Дубно, но это не помешало частям Гинденбурга совершить рейды на Минск и Пинск, а Конраду – на Ковно. Противник получал колоссальное психологическое преимущество. «Войска и командующие повсеместно выполнили свой долг, и в германских солдатах по праву укоренилось чувство несомненного превосходства над русскими, – не скрывал удовлетворения Людендорф. – Количество перестало нас пугать»