Крушение надежд - стр. 68

Павел с Алешей слушали по «Голосу Америки», как русские танки шли на толпы демонстрантов, давя и взрослых и детей.

Алеша воскликнул:

– Ну и сволочи эти наши советские генералы!

Павел поправил:

– Настоящие сволочи – это Хрущев с компанией. Они ведут войну против свободы. И это может сказаться на других подконтрольных странах. У меня теперь еще больше оснований беспокоиться за судьбу маленькой Албании – ведь там наша Лиля.

Алеша написал:

Во время кровавого подавления восстания с 4 по 10 ноября 1956 года погибли две с половиной тысячи венгров и шестьсот семьдесят советских солдат. Венгерский командующий генерал Кирай с боями отступал к границе с Австрией, его преследовали две танковые дивизии. На самой границе он отдал приказ взорвать склад боеприпасов. Сильный взрыв вызвал огонь и дым, которые наконец остановили русские танки. Тогда группа Кирая прорвалась через заграждения в Австрию. За ней следом сумели уйти двести тысяч венгров. В Австрии для них создали два лагеря беженцев.

Русские агенты арестовали и казнили тысячу двести «зачинщиков». Премьер-министр Имре Надь укрылся в югославском посольстве и сбежал в Румынию. Там его арестовали, устроили над ним закрытый суд и повесили как военного преступника[29]. Кремлевские руководители создали новое венгерское правительство во главе с рабочимком-мунистом Яношем Кадаром.

Маршала Жукова наградили еще одной, четвертой, Золотой звездой Героя, многих офицеров наградили боевыми орденами, как за подвиги на настоящей войне.

Последние дни Лили и Влатко у Самборских были омрачены неожиданными событиями в Венгрии. Все с напряжением слушали радио и читали газеты. В Югославии детали событий описывали открыто и подробно, критиковали тактику Кремля. Лиля знала меньше всех – сербского языка она не понимала. Но мужчины – Милош, Влатко и Вольфганг Леонгард, тоже гостивший в это время, – целыми днями горячо обсуждали каждый эпизод восстания, спорили.

Милош и Вольфганг осуждали действия русских:

– Ожидали, что со смертью Сталина и с воцарением нового правительства политика советской России изменится к лучшему. Но Хрущев показал, что агрессивности в России не стало меньше.

– Да, сколько было ожиданий после XX съезда – все испарились.

Влатко был настроен мрачно, он понимал, что эти события могут отразиться и на его Албании, но пытался найти политическое оправдание действиям Кремля:

– Я так же, как и вы, против зверств. Но социалистический лагерь не может допустить распада. С этой позиции можно понять Хрущева. Конечно же, действовать надо гуманней.

Вольфганг саркастически парировал:

– Распад все равно произойдет, рано или поздно.

– Насильно мил не будешь, – говорил Милош, любитель и знаток русских поговорок.

Влатко мрачно замолкал, но о своих сомнениях Лиле не рассказывал, не хотел ее пугать. Тем более что уже пришло время уезжать в Албанию.

От деревни Макошицы до Албании было около четырех часов езды на машине через Черногорию и Македонию. Подвезти их до границы любезно предложил Вольфганг. Он нравился Лиле – невысокий, с благородной внешностью, прядями седины, всегда оживленный, веселый интересный мужчина, профессор и журналист. Как настоящий джентльмен, он постоянно оказывал Лиле знаки внимания. По утрам, встречаясь за общим завтраком, не упускал случая сказать ей комплимент и целовал руку. И она охотно отвечала ему кокетливыми улыбками. Правда, Лиля сразу заметила, что это злит Влатко, он хмурился, видя ухаживания Вольфганга. А ей было смешно.