Крушение надежд - стр. 102
В свои ежедневные записи он это испытание не внес. Через две недели она уехала.
Три года проработал Рупик в Пудоже. Он обследовал своих больных внимательно, глубоко вдумывался в их состояние, вел для себя записи каждого случая, вычитывал из учебников необходимые страницы и главы, чтобы лечить эффективнее. И в Пудоже Рупик продолжал выписывать из московской библиотеки иностранные журналы и книги, читал и переводил их, чтобы быть в курсе современных знаний. Конечно, не было у него в тех условиях необходимых инструментов и лекарств, но вдумчивость и знания помогали ему добиваться выздоровления в очень тяжелых случаях. Он упорно продолжал учить немецкий язык и довольно свободно читал тексты Гете и Гейне.
Состав пациентов был очень сложный, много было стариков с запущенными болезнями. Как он ни бился с ними, но, когда надежды оставалось мало, главврач больницы, партийная активистка средних лет, заставляла его срочно выписывать больных домой, особенно если наступало ухудшение.
– Выписывайте срочно домой.
– Но больная почти при смерти.
– Вот поэтому и выписывайте, пусть умирает дома. Я не хочу, чтобы смерти портили нам больничную статистику.
Приходилось Рупику объяснять родственникам:
– Медицина уже бессильна. Мы ее выписываем.
Простые люди не удивлялись, не спорили, они привыкли, что старики умирают дома, и покорно забирали умирающую. Зато годовые отчеты по смертности в больнице оказались настолько низкими, что в конце второго года главврача наградили орденом Трудового Красного Знамени.
За три года Рупик превратился в «доктора Лузаника», уважаемого специалиста. Многое он повидал и многое узнал о жизни народа, но основным достижением этих лет можно считать его сформировавшееся врачебное искусство. Его мечтой было стать хорошим врачом. В тяжелых условиях маленькой провинциальной больницы он накопил опыт самостоятельной работы, именно на врачебном опыте покоилась его ответственность за жизни и здоровье сотен больных. Он много читал и научился самостоятельно мыслить и находить выходы из безвыходных положений. И часто Рупик вспоминал напутствие своего друга Ефима Лившица о том, что талант врача – это инстинкт угадывания болезни, чутье к симптомам, интуиция в обдумывании, методический подход, быстрота и точность в понимании больного и его болезни. Как всякий по-настоящему хороший врач, Рупик у постели больного умел фокусировать весь объем знаний, полученных из книг и опыта, ставил правильный диагноз и назначал правильное лечение. Но ему не терпелось поскорей вернуться в Москву, в большую культуру, работать в столичной клинике, заниматься наукой.
По дороге домой Рупик на несколько дней остановился в Петрозаводске. Старые его знакомые в республиканской больнице радостно кинулись к нему:
– Ну как, много языков выучил в Пудоже?
– Ой-ой, как много! Выучил матерный. Никакой другой язык не загрязнен таким количеством ругательств, как русский.
Новостей было много: республиканская больница переехала в новое здание на краю города, в Петрозаводском университете открыли медицинский факультет. Иридий Менделеев уже подготовил кандидатскую диссертацию по заболеваниям крови и будет доцентом на кафедре терапии. Толя Зильбер прошел в Ленинграде курс по анестезиологии и теперь преподает ее на факультете. Марк Берман женился на Фане Левиной, у них родился сын. Все получили квартиры, стали солидней, устраивали свои жизни.