Круиз на краю бездны - стр. 13
Мама? Ванечкой? Этим именем Орлова звала только бабушка. Даже мама, вечно уставшая и замотанная, обходилась в лучшем случае Ваней, а когда была им недовольна, звала Иваном, подчеркивая сыновнее несовершенство. Отец же всегда звал его Ванькой.
– Ничего страшного, – произнес он, отчаянно пытаясь вспомнить, откуда она может его знать.
В ее облике действительно было что-то знакомое, хотя и основательно забытое. Высокая, с длинными прямыми волосами, красиво обрамляющими лицо. Цвета глаз не видно, они скрыты за довольно крупными очками. Да, кажется, раньше очков не было. Точно. Она всегда смотрела, не отводя взгляда, и выражение лица у нее было немного дерзкое, с легким вызовом. И ее мать действительно звала его Ванечкой, хотя это и являлось нарушением врачебного этикета, въевшегося в кровь после сдачи экзамена по медицинской этике и деонтологии, будь они неладны.
Орлов с изумлением осознал, что перед ним стоит дочь того самого доктора Ермолаева, ставшего его первым практическим учителем двенадцать лет назад. Ну да, в их первую встречу она была шестнадцатилетней девчонкой, а когда Орлов в последний раз гостил у Ермолаева в загородном доме, незадолго до увольнения, уже студенткой второго курса.
Он тогда как раз признался Ермолаеву, что поступил в аспирантуру и увольняется из Склифа, а тот так сильно расстроился, что наговорил Орлову много неприятных слов. Иван был вынужден быстро собраться и уехать с дачи, а девчонка бежала за ним до калитки, уговаривая не сердиться на папу, который вспыльчив, но отходчив.
– Вы меня не узнаете? – спросила она, покраснев еще больше, хотя это и казалось невозможным.
Ну да, от неловкости. Орлов сразу это понял и вдруг вспомнил ее имя, всплывшее из глубин сознания так естественно, словно он и не силился сделать это сегодня днем.
– Здравствуйте, Таисия, – ответил он. – Вас невозможно не узнать, потому что вы мало изменились. Я просто удивлен, потому что тоже никак не ожидал вас здесь увидеть.
От того, что с первых же минут путешествия он уже встретил пусть и давнюю, но знакомую, Орлов испытал вдруг острую досаду. У него нет времени на воспоминания и досужие разговоры. У него всего две недели, чтобы доработать свою докторскую до блеска, и он не может тратить их на краснеющих девиц, к тому же когда-то явно в него влюбленных.
Да, теперь Орлов точно помнил, что ермолаевская дочка когда-то испытывала по отношению к симпатичному ученику своего отца робкую детскую влюбленность. Впрочем, с тех пор прошло много лет. Сколько ей сейчас? Двадцать восемь? Скорее всего, она давно уже счастливо замужем. Или несчастливо. Впрочем, какая разница.
– Я не буду вам мешать, – каким-то встроенным чутьем она считала эту его внезапную досаду и отреагировала на нее, чуть закусив губу.
Самолюбивая, однако.
– Я не сомневаюсь. – Он галантно склонился в полупоклоне, улыбнулся краешком рта и двинулся в направлении своей каюты, чей номер на двери наконец увидел.
Таисия Ермолаева не могла ему помешать. И помочь тоже не могла. Он забыл про нее сразу, как переступил порог.
Придя на ужин и увидев накрытые столы, Таисия вдруг остро ощутила, что проголодалась. В желудке заурчало, и она с некоторым опасением оглянулась по сторонам. Не слышит ли кто. Выглядеть смешной ей не хотелось. Но нет, до Таисии Ермолаевой и ее желудка окружающим явно нет никакого дела.