Круги в пустоте - стр. 41
– А родители, значит, на даче? – прервал он затянувшееся молчание.
– Да, – откликнулась Аня, – они там до вторника просидят. Теплицу сооружают, для огурцов, папа купил дуги и рейки, так что будут огурцы сажать, и кабачки в грунт, и яблони надо опрыскать, пока не зацвели.
– И ты, получается, одна живешь?
– Ну я уже не школьница, – заявила Аня, – все-таки второй курс уже заканчивается. Что я, яичницу себе не приготовлю?
– Да это понятно, яичница, – отмахнулся Хайяар, – а вот возвращаться одной, в темноте. Нет, какой же гадостный мир! Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы я вошел в дом на полчаса раньше… или позже?
– Да все я понимаю, – Аня передернула плечами. – Не на Луне ведь живем. Только что ж тогда, вообще от всего шарахаться? Тогда лучше сразу умереть. Нет уж, на все Божья воля, надо только спокойно ее принимать.
– Будь я твоим папой, – задумчиво протянул Хайяар, – я бы вечером встречал тебя возле метро. Каждый день, не прерываясь на огурцы.
– А кто ж тогда их сажать будет? – искренне удивилась Аня. Видно было, что нервная дрожь отпустила ее, щеки порозовели, в глазах растаял недавний еще страх.
– А мама одна с огурцами не справится? – Хайяару было и смешно, и вместе с тем дико. До чего же докатился этот гнусный мир! Чтобы семья блистательной кассары, едва ли не “ла-мош” в имени, горбатилась на грядках, высаживая овощи? Для чего же тогда рабы? Увы, рабов – настоящих, правильных рабов, здесь нет, люди Железного Круга помешаны на вредной идее всеобщей свободы. Им просто не дано понять, что свободными могут быть лишь достойные, лишь те, кому предначертано это судьбой, остальные должны честно принимать положенный им рабский удел, надеясь на милость Высоких там, за гранью земного бытия. А здешние верят, что рождаются равными друг другу – и потому не замечают ни своего рабства, ни (в редких, конечно, случаях) своей свободы.
– А ее одну нельзя оставлять, – терпеливо объяснила Аня. – У нее сердце больное, ей нельзя напрягаться. И вообще надо, чтобы кто-то следил. Не дай Бог прихватит, там же так просто “скорую” не вызовешь, телефона в поселке нет, значит, или бегать по соседям, у кого мобильник есть, или ловить машину, везти в районную больницу. А там по московскому полису только первую помощь оказывают, а лечить не лечат.
– Ну, – рискнул предположить Хайяар, – может, тогда вообще не сажать огурцы? Если это сопряжено с такими опасностями?
– Вот вы смеетесь, Константин Сергеевич, – хмыкнула Аня, – а дача в наше время – огромное подспорье в хозяйстве. Вы сами посмотрите, какие сейчас цены. И какие у большинства зарплаты. А у нас все свое – и картошка, и огурцы, и яблоки. И варенья варим столько, что и нам, и всем родственникам хватает. Хотите, вам принесу? Вишневого, а?
Хайяар грустно смотрел на нее. Ну конечно! В этом мире людям благородной крови, чье предназначение повелевать, не хватает денег на овощи! А бритоголовые ублюдки, коим положено таскать мешки и еженедельно получать на конюшне свою порцию плетей, катаются в дорогих джипах. Или насилуют девушек на лестнице. Чудесный мир, подлинное царство свободы!
– Поверь, Анечка, я не смеюсь. Мне просто и грустно, и странно. По возрасту я, наверное, постарше буду твоего папы, и я бы никогда свою дочку одну не оставил.