Круги в пустоте - стр. 13
Илюха поморщился. Да и Митьку холодом обдало. Определенно, Санька сегодня слетел с тормозов, но ведь не скажешь ему – высмеет “птенцов желтоклювых”.
– А может, ну его нафиг? – нерешительно протянул Илюха. – Деньги вон они тута, дадим по шее и пойдем себе, возиться с ним еще…
– Нет, так не по понятиям, – недовольно протянул Санька. – Наказывать надо. Но, – что-то, видимо, замыслив, продолжил он, – мы его действительно на первый раз пожалеем. Опускать не опустим, зато… Он че сказал – “бьют”. Вот и мы его смальца. Не калечить же его, почки там плющить, “яичницу” делать. Мы иначе накажем. Димон, – кивнул он Митьке, – выломай-ка где-нибудь тут ветку, знаешь, длинную чтобы и гибкую. А ты, борзый, – повернулся он к мальчишке, – давай, спускай штаны-то. Ща мы тебя березовой кашкой угостим. И смотри у меня, пикнешь хоть раз – вдвое больше получишь.
Митька хмыкнул про себя и огляделся. Ну вот так-то все же получше первоначальных Санькиных закидонов. Вот эта березка очень даже вполне, вот мы сейчас этот прутик отломим, он как раз что надо.
– Стоять! – раздался сзади негромкий и даже вроде незлой голос, но почему-то брызнуть в стороны не получилось. Устланная хвоей земля засосала ступни не хуже трясины, в желудке что-то булькнуло – и возникла странная, пугающая своей непонятностью пустота. Митька медленно обернулся.
Возле елки стоял среднего роста дядька в старомодном сером плаще, лысоватый и худощавый, с загорелым морщинистым лицом. Вроде не было в нем ничего особенного, и у Митьки даже мелькнула мысль, что уж втроем-то они этого лоха точно бы затоптали. Илюха вон на таэквандо пятый год ходит, да и у них с Санькой нехилый опыт уличной драки имеется. Но, вспорхнув яркой бабочкой, мысль эта съежилась робкой гусеницей и тотчас же уползла обратно в мозги.
Он осторожно взглянул на приятелей. Тех вроде тоже приморозило, как, впрочем, и жмущегося к елке пацана.
– Ну и что же мне с вами делать? – задумчиво протянул незнакомец.
Санька попытался было что-то вякнуть, но вдруг как-то странно дернулся и тяжело задышал – будто его пчела в язык ужалила. У Илюхи подозрительно заблестели глаза, да и сам Митька почувствовал знакомое жжение. А еще – холод внизу живота.
– Ладно, с тобой, мальчик, все более-менее понятно, – кивнул он сжавшемуся мелкому. – Возьми свои двадцать четыре рубля и дуй отсюда поскорее.
В его ладони вдруг оказались два смятых червонца и мелочь – те самые, что Илюха недавно вынул у “клиента”.
Мальчик, робко приблизившись к непонятному человеку, взял деньги и судорожным движением сунул их в карман. А после опрометью кинулся прочь.
– Да, и застегнись, – усмехнулся ему вслед мужчина. Помолчал, задумался.
Было удивительно тихо, даже птицы замолчали, и заткнулись стрекотавшие весь день кузнечики, и ни звука не доносилось со стороны “культурного центра” – точно невидимая стена опустилась на полянку, отрезав ее от остального мира.
– Да, вот с вами что делать? – тем же задумчивым тоном произнес человек. – Давайте-ка я на вас посмотрю.
Его “посмотрю” ничуть не походило на обычный взгляд. Митьке почудилось, будто в каждую клеточку его тела вливается нечто странное, чужое и в то же время смутно знакомое. Это оказалось не больно, но столь жутко, что сами собой забегали мурашки по коже.