Кровная месть - стр. 43

Пол Стрэдли был маленьким нервным человечком с беспокойным лицом и вечно растрепанными волосами. Сегодня он надел коричневый костюм, который был ему явно коротковат, а потому скорее напоминал старомодного кабинетного ученого, чем известного психиатра, имеющего впечатляющий список публикаций.

– Он боится есть: опасается, что еда застрянет у него в пищеводе. Употребляет исключительно жидкую пищу, да и к той относится с подозрением, сто раз все перепроверяет. Больной сильно похудел, и меня очень беспокоит его состояние.

Стрэдли с отчаянием взирал на Теннента. Майкл всегда считал, что у Пола и самого с головой не все в порядке, возможно, даже в большей степени, чем у некоторых его пациентов. Хотя для психиатров это обычное дело.

Он и сам иной раз сомневался в собственной нормальности.

«Да уж, все мы хороши. Эти бедолаги приходят к нам, платят по сто фунтов в час, потому что думают, будто у нас есть ответы на все вопросы. А мы лишь выписываем им таблетки и позволяем говорить, пока они сами не назовут нам причину своих страхов. Или пока им не надоест.

Или, – вдруг подумал он, обуреваемый чувством вины, – пока пациенты не кончают с собой».

Майкл попытался обойти Пола.

– Слушай, давай обсудим это позднее, а?

Стрэдли неловко дернулся, снова становясь на пути коллеги.

– Когда именно?

– Не знаю. У меня сегодня трудный день, и я опаздываю на утренний обход.

– Может, поговорим в столовой за обедом?

Майкл неохотно кивнул: вообще-то, он собирался сегодня просто взять сэндвич и спокойно посидеть на берегу реки.

Стрэдли отошел в сторону, пропуская его. Майкл двинулся по коридору, потом по величественной лестнице с перилами. Огромный холл занимал бо́льшую часть первого этажа. В этом помпезном помещении с колоннами и высоким лепным потолком диссонансом смотрелись стойка регистратуры, сделанная из искусственного дерева, и металлические и пластиковые стулья для посетителей.

Майкл быстро обошел стационарных пациентов, изучил их медицинские карты, спросил, как они себя чувствуют, и сделал новые назначения, а потом взял у Тельмы список тех, кто записался к нему сегодня на прием.

Без десяти девять в его кабинет втиснулась разношерстная команда: две медсестры, врач-стажер, психолог и социальный работник; дважды в неделю доктор Теннент устраивал летучки, на которых обсуждалось состояние больных. В начале десятого все разошлись.

Первый пациент, записанный сегодня на прием, еще не появился. Вот и хорошо.

Даже не сняв пиджак, Майкл сел за компьютер и открыл почту. Двадцать восемь новых писем, в основном от коллег – психиатров и психологов. Среди входящих был также запрос о продолжительности доклада, который ему предстояло сделать на сентябрьской конференции в Венеции. Пришло письмо от его брата Боба из Сиэтла: тот, как обычно, рассказывал о жене Лори и детях (Бобби-младшем и Британи) и интересовался, давно ли Майкл навещал родителей.

Письма от Аманды Кэпстик не было.

Но это его не очень обеспокоило – наверное, сильно занята на работе. Пока еще рано волноваться.

Однако в десять часов письма от Аманды по-прежнему не было. И после ланча тоже. И в пять часов вечера.

Глупо, что он написал ей.

Аманда – разумная молодая женщина с сильным характером. Ее сопливыми сантиментами не только не завоюешь, но, наоборот, отвадишь.