Кровавый плацдарм. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке Угре. 1941-1942 - стр. 22
Из оперсводки штаба 49-й армии: «Части Армии в течение дня 3.1.42 г. вели упорные бои с пр-ком, перешедшим к обороне на рубеже ЕРДЕНЕВО, ДЕТЧИНО, РОЖКИ.
В течение ночи вели разведку и готовились к наступлению с утра 4.1.42 г.
1. 194 СД вела бой за ЕРДЕНЕВО, СТАРОСЕЛЬЕ. Положение частей уточняется.
Штадив – ЖИЛИНКА.
2. 5 Гв. СД с 30 СБр, 23 ТБр вели бои с пр-ком на рубеже ВОРОБЬЕВО, ГОНЧАРОВКА, МИХЕЕВО. Положение частей без изменений.
Штадив 5 Гв. СД СМАХТИНО.
Штабриг 34 – ю.-з. 500 м СМАХТИНО.
Штабриг 30 – в лесу ю.-з. СМАХТИНО.
3. 133 СД с 19 СБр. к 22.00 3.1.42 г. вели бой на рубеже жел. дор. южн. окр. ТАУРОВО, (иск) РАЗ. вост. ЛИСЕНКИ. На участке дивизии пр-к силою свыше полка оказывал сильное огневое сопротивление, переходя на отдельных участках в контратаки.
418 СП частью сил переправился на зап. берег р. СУХОДРЕВ и вышел на южн. окр. ТАУРОВО. В результате контратаки пр-ка со стороны ТАУРОВО и ВЕРХ. ГОРКИ подразделения полка отошли на вост. берег.
681 и 521 СП ведут бой на прежнем рубеже.
Штадив – ДУРОВО.
4. 238 СД 837 СП к 10.00 3.1.42 г. выдвинулся на левый фланг 133 СД и ведет бой за овладение МЫЗГИ.
830 СП – ПАВЛОВКА;
843 СП – ВЕРХОВЬЕ на доукомплектовании.
Штадив – ДУРОВО.
5. 173 СД 1313 СП ведет бой на прежнем рубеже, 1315 СП – неоднократные его атаки на НИКОЛАЕВКА встречались с сильным пулеметно-минометным огнем и контратаками пр-ка, успеха не имели.
Штадив – ДУБРОВКА.
6. 60 СД, 26 СБр выводятся в резерв Верховного главного командования и сосредотачиваются в СЕРПУХОВ.
7. 18 ТБр 16.30 3.1.42 г. во исполнение приказа фронта № 0139/ОП выступила в р-н МАЛОЯРОСЛАВЕЦ.
8. Погода: облачность от 5 до 7 баллов, тихо, температура минус 35 градусов. Дороги, кроме расчищенных и наезженных магистралей, труднопроходимы для автотранспорта»[22].
– Мы с Иваном призывались из одной деревни. Деревня наша, Ивановка, недалеко отсюда, в Смоленской области. Там сейчас немец хозяйничает. Ничего, и до нашей Ивановки дойдем, наступит черед освобождать и ее. А мы с Иваном тут. Наша Тридцать четвертая курсантская стрелковая бригада полковника Акимочкина освободила уже больше двух десятков деревень. Каждый день немца выбиваем то с какого-нибудь хутора, то из большой деревни. Хорошо, когда из деревни. Есть где переночевать, обогреться.
Раз вскочили первым эшелоном в одну деревню, а дело уже к вечеру – в поле синяя поземка загуляла. Кухня, понятное дело, отстала. Хозяев в деревне нет. Хаты выстужены. Но в некоторых немцы квартировали, там тепло. Правда, почти везде печи взорваны. Варвары! Вот теперь говорят: культурная нация, Гете и Шиллер, баварское пиво бы пили… А они такое творили, что никакая другая нация до этого безобразия и не додумалась бы. Вот, к примеру, печь в крестьянском доме взорвать. Народ-то недалеко, в лесу где-нибудь прятался. Или в овинах, в бултырях. Бултырь – это в овине вроде погреба небольшого. Куда им возвращаться после таких постояльцев? А там, может, куча детей мал мала меньше! Это у них приказ такой от самого Гитлера был: ничего Красной армии не оставлять в целости и сохранности, все сжечь и уничтожить – выжженная земля!
Ту деревеньку сжечь они не успели. Наша рота в авангарде шла. И только мы в нее вступили, приказ поступил от нашего комбрига: остановка, до утра закрепиться на достигнутом рубеже и организовать круговую оборону.