Кровавые слезы Украины - стр. 9
– Эта хата пана Стамбровского – палача украинского народа. Убежал зверюга, с приходом Красной армии, в Польшу. Вывез, что мог. Вот с тех пор и стоит дом сиротски. Теперь он ваш, потому что другого помещения у меня нет.
– Дмитрий Иванович, а как люди отреагируют? Вот смотрю, покосившаяся лачуга за лачугой, а председатель в хоромах, – заметил Берест.
– Народ, если поверит в правильность пути, оценит нас, как положено. А вот если будем ломать дрова, как это было в начале тридцатых на востоке Украины и в России, может и забунтовать, – трезво рассуждал председатель советской власти в селе…
Обустройство происходило быстро – занесли диван, некоторую посуду, книги. Остальная мебель нашлась в доме, в котором видно не раз побывали злодеи, судя по оставленным преступным следам: битым стеклам у окна, выходившего во двор, и сорванных и унесенных вместе со шторами карнизов. Шкафы зияли пустотой.
Агафья Евдокимовна, видя домашний хаос, загрустила, а когда машина с Грибом убыла и семейство осталось наедине с его главой, всплакнула.
– Коля, мы вот уже несколько лет все пытаемся наш быт обустроить, почему-то идя по лестнице вниз нормализации жизни.
– Ничего, родная, этому должен быть положен конец. Мы здесь построим счастливую жизнь и в ней найдем свою нишу. На одном месте и камень мохом прорастает, – словно оправдывался супруг. – Корни приживутся – дереву жить!
Постепенно жизнь разворачивалась так, как мыслил Николай.
В селе вместо польской школы заработала средняя школа с обучением на украинском языке – село было большим. Изучался и русский язык, который стал теперь государственным на освобожденных территориях. Бывший педагог помог становлению школы за счет приезжих учителей. В основном это были молодые девушки, окончившие педагогические вузы и училища.
Пятнадцатилетняя Оксана и тринадцатилетний Александр пошли в школу. Они по знаниям отличались от местных детей и стали отличниками в учебе и поведении. В классе, где учился Саша, было семнадцать учащихся. Он сидел за одной партой с девочкой Олесей Горленко.
Она была сродни соседу по парте: светловолосая, рослая, схватывающая знания на лету. Ее родители оказались местные. В Прикерзонье до тридцать девятого года – года присоединения Полесья к СССР – отец, окончивший когда-то гимназию с отличием, слыл начитанным и грамотным человеком. Работал по найму у польского пана Стамбровского полеводом. С раннего утра и до позднего вечера, а то и до ночи, два понятия – «земля» и «урожай» – занимали место в его голове. Некогда было труженику воспитывать пятерых деток – все девочки получались. Старшенькую назвали Олесей, в честь купринской «Олеси», написанной русским писателем на украинском Полесье. Жена и время колдовали над детьми. Бывает в жизни, что сама природа вмешивается в этот процесс и ведет потомков правильной дорогой.
Семья Олеси Горленко была такой: все девочки отличались прилежным отношением к домашнему труду и учебе в школе. Они помогали матери, держали марку успешных учениц, дружили с соседскими детьми.
Саше нравилась Олеся. Он не раз по-джентельменски подносил ее портфель «по пути» до дома. Светлое, чистое, юное чувство согревало их двоих…
Отец Александра, любитель мастерить, быстро оборудовал в сарае что-то вроде мастерской. Там часто пропадал сын с друзьями: клеили змеев, строили модели аэропланов и машин, изготавливали разные безделушки и даже наглядные пособия для школы. Из березовой коры делал берестяные туески, раздаривая их друзьям и подругам. Сашко слыл смекалистым пареньком. К его техническим советам прислушивались даже старшие ребята.