Кровавые слезы Украины - стр. 27
Это была ночь мучения – комары не дали спокойно поспать, и только под утро он смог уснуть крепким сном. Помог ветерок, поднявшийся откуда-то с северо-западной стороны болота…
Несколько дней подряд Александр устраивал свое летне-осеннее лежбище, готовое стать со временем подземным зимовьем. Когда крыша, изготовленная из жердей и переплетенная лозовыми ветками, была готова, он прикрыл ее дерном, а потом занес в землянку весь свой нехитрый скарб. Со стороны старой проселочной дороги, огибающей остров и по которой уже давненько, никто не ездил, нельзя было разглядеть вотчину Сашко, даже если бы кто и решился проехать на телеге. Машина по этой местности пройти не могла из-за наступления болотной воды. Мелиорацией в этих местах занялись позже.
«Ну а теперь надо доставить в «цех обработки» то, что собиралось и хранилось в районе старой базы партизанского отряда для изготовления «карманной артиллерии», – размышлял смышленый паренек. – Надо к осени приготовиться и с провизией: подобрать и перенести в мое новое жилище все съедобное».
Вечерами он уходил в походы с полотняной торбой или армейским вещмешком за плечами, чтобы «нарыть» материальную часть и доставить ее теперь на свою базу. Удача не всегда сопутствовала планам: то он в темноте не там копал, то из-за тяжести не мог унести фугас, то вообще блудил в густой чернильной темноте августовской ночи. Правда, к сентябрю он уже имел соответствующий запас для доведения до кондиции неразорвавшихся мин, снарядов и малых бомб.
Сашко приносил в свой погребок объект манипуляции и при горящей свече готовил адские машины мести. Несколько осмелев, он стал появляться в селах под видом пастушка, который ищет пропавшую корову. Его вид с кнутом вызывал сочувствие и доверие у селян. Постепенно Сашко опять вышел на партизан-подпольщиков. Он встретил одного знакомого бойца из разгромленного партизанского отряда – Кузьму Боярчука в селе Осокорки, одетого в форму полицая. Кузьма узнал юного мстителя и, отведя в сторону, шепнул:
– Сашко, уходи, прошу! С минуту на минуту из Сарн нагрянет карательный отряд. Готовится большая облава. А ровно через неделю – это значит на седьмой день, понял? – Приходи к церкви вечерком, как стемнеет. Я буду ждать.
– Угу… Спасибо, дядя Кузьма, – искренне поблагодарил Сашко своего спасителя и растаял за околицей села, проглоченный зигзагами проселочной дороги, заросшей густым подлеском ольшаника.
«Разжевал мне понятие недели, будто я не знаю, что она состоит из семи дней. А почему он в полицейской форме? – насторожился Александр. – Если бы он был предатель, то арестовал бы меня и непременно сдал фашистам, чтобы выслужиться. Значит, он наш и, может, устроился полицаем по заданию командования нового партизанского отряда? Все может быть…»
Ход размышления прервал стрекот сороки, которая, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, тем самым словно говорила своим поведением, что она кого-то испугалась.
«Здесь, кроме меня, наверняка еще кто-то есть. Надо спрятаться, – подумал с опаской Сашко и юркнул в густые заросли ольшаника. – Непременно этот кто-то спугнул сороку. А может, Кузьма меня выслеживает. Нет, не похоже».
Только он метнулся в сторону и присел в кустарнике, как послышались чьи-то легкие и дробные шажки. Он чуть приподнялся и внимательно стал наблюдать за тем местом, откуда был послан звуковой сигнал. Через сетку сочной листвы паренек увидел, как на прогалину вышла косуля. «Ах, вот кого испугалась сорока! – успокоился Сашко. – Теперь можно шагать спокойно. Работы там у меня невпроворот».