Кровавые слезы Украины - стр. 13
Незнакомец остановился у почерневшего от старости млына. Огляделся по сторонам – никого поблизости он не увидел, вытащил армейскую фляжку и двинулся к ветряку, его нижней дощатой лопасти огромного пропеллера, который был застопорен толстой конопляной веревкой-мотузком. Стопорящее устройство – дышель – давно сгнило, поэтому ветряк стреножили именно таким способом.
Открутив пробку фляжки, он плеснул горючей жидкости на сухую лопасть, потом пролил ею деревянную раму, затем чиркнул спичкой. Она сломалась. Другую постигла та же участь. Чувствовалось, что поджигатель волновался – у него тряслись руки. С третьего захода спичка зажглась, и он бросил ее в цель. Пламя быстро охватило тонкие планки и доски лопасти, побежало в сторону рамы. Когда незнакомец, убегая с места преступления, через десять минут оказался в посадке, ветряная мельница уже пылала огромным факелом. Огонь пожирал сухое дерево быстро и жадно…
Николай Григорьевич по привычке встал рано и вдруг увидел клубы дыма, поднимающие над горизонтом. «Что еще подожгли варвары? – спросил сам себя председатель. – Неужели млын? О боже! Ведь эти хлебные храмы такие же святые, такие же сакральные, как и колодцы. Хлеб и вода – источники жизни. На святость замахнулись бандиты. Ветряки в течение длительного времени были символами технического прогресса. Нужда ум острит. У бандитов злость его тупит…»
Он ринулся в дверь, увидев, как по улице к ветряку бегут односельчане, Берест побежал вместе с ними. По прибытии от четырехлопастного пропеллера осталась куча дымящихся головешек. Но пламя все еще гудело и гуляло внутри прочного сруба мельницы.
Беспомощные люди метались с вилами, жердями, лопатами, пустыми ведрами и только некоторые, неведомо откуда взятыми баграми, пытались растаскивать в стороны горящие брусья, доски и бревна. Кто-то оттаскивал рухнувшую дубовую горизонтальную ось, обгоревшую только сверху, кто-то бежал к колодезю за водой, кто-то материл поджигателей.
– О, Боже, покарай мерзавцев, посягнувших на святое, – проговорила сквозь слезы соседка Берестов доярка Матрена Пастушок.
Многие сельчане, особенно женщины, плакали, глядя, как пламя доедало останки их живой еще вчера легенды – производителя муки, крупы и подсолнечного масла…
Сегодня ветряных мельниц практически нет. Мы гоняемся за дорогостоящими энергосберегающими технологиями, сооружая для этого невероятно сложные машины – но все лежит на поверхности. Мы потеряли что-то ценное.
Все чаще дочь Оксана жаловалась отцу на косые взгляды некоторых парней и даже записки с угрозами расправиться с ее родственниками. Сын Александр рос крепким, плечистым юношей, которого все теперь звали не иначе, как Сашко-умник. Он отличался хорошей учебой и похвальным поведением. От таких жалоб сестры брат катал желваки и сжимал кулаки.
– Пусть попробуют тронуть тебя, Оксана, у меня есть чем ответить, – он согнул в локте правую руку и показал указательным пальцем левой руки на прилично накачанный гирями и другими подсобными тяжестями бицепс.
Однажды поздним вечером Сашко возвращался домой на ровере – так называли в этих краях велосипеды. Он, с присущей молодости силой, энергично давил на педали. Ехал достаточно быстро по узенькой тропинке. Справа и слева проскакивали, мелькая заросли ольшаника. И вдруг какая-то невидимая сила швырнула его назад и опрокинула в сторону. Она свалила его с двухколесника. Натянутая туго проволочная струна больно ударила подростка по горлу. Он захрипел, и стал задыхаться от болевого шока. Показалась кровь, испачкавшая новую рубашку. «Неужели началась охота на нас? – подумал Сашко. – Если это так, то нужно внимательнее относиться к окружающим. Верить, доверять надо, но и необходимо проверять своих «друзей»».