Кровавая шутка - стр. 3
– Клянёмся! Клянёмся! – воскликнули товарищи.
– Я заклинаю вас всем, что для вас свято, что тот, кто разболтает наш секрет, – клятвопреступник! А теперь я предлагаю наполнить бокалы и провозгласить здравицу тому, что раньше был Гершкой Рабиновичем, а с этого момента стал Григорием Ивановичем Поповым! Пожелаем ему счастья! Да здравствует Григорий Иванович Попов! Ур-ра-а!..
Энтузиазм, охвативший молодёжь, совершенно не поддаётся описанию. О том, что все обязались хранить свято и нерушимо данную клятву, и говорить не приходится. А о том, что все присоединились к заключительным словам тоста, лучше всего свидетельствовали осушенные до дна бокалы. Превращение Гриши в Гершку до такой степени восхитило компанию, что оба героя тут же обменялись не только документами, но – по настоянию товарищей – и платьем. Новая буря восторга, по поводу переодевания, вылилась в весёлую, дикую пляску. Когда общее возбуждение несколько улеглось, встал новоявленный Григорий Иванович Попов и обратился к товарищам:
– Наш общий друг Гриша Попов, или, как он теперь называется, Гершка Рабинович, затеял шутку, которая неожиданно окончилась довольно серьезно. Совершенно невозможно предугадать, чем эта шутка окончится. О том, кто в данном случае сделал лучший «гешефт»[3] (как видите, во мне ещё сильно сказывается бывший Рабинович: «гешефт»), знаю я и те из вас, у кого котелок ещё варит…
Если вы этого не понимаете, я не виноват. Об одном только я хочу просить вас, дорогие друзья: так как наш Гриша, то бишь Гершка, заключил со мной условие на целый год и так как неизвестно, что с каждым из нас может случиться, – я хотел бы внести в наш договор один пункт: если кому-нибудь из нас придётся уж черезчур круто…
– Никаких новых пунктов! – вскочил с места бывший Гриша Попов. – Никаких условий! Сделано – и баста!
– Баста! – подкрепила компания.
– Быть посему! – крикнул новокрещёный Гершка Рабинович.
– Быть посему! – поддержал хор.
Бывший Рабинович подошёл к своему товарищу:
– Ну, смотри, Герш Мовшевич Рабинович, не каяться!
– Каяться? – сказал с презрительной улыбкой бывший Попов. – Поповы, то есть Рабиновичи, ещё никогда не каялись! Я – сын народа, который, чёрт возьми, прошёл огонь и воду и медные трубы! Мои прадеды, которых угнетали египетские фараоны, воздвигли вечные пирамиды и прославленные историей города Содом и Гоморру – пардон! – Фивы и Размез – и достаточно натерпелись, пока выбрались в землю Ханаанскую!.. А когда они осели в Ханаане, явился Валтасар… тьфу! – Навуходоносор, разрушил наш храм, заковал в цепи наших братьев и сестёр и увёл нас в варварский Вавилон. Оттуда (я делаю порядичный скачок и пропускаю Амана, Агасфера и К>о, так как уже светает!) нас загнали в католическую Испанию, где нас ждала «священная инквизиция»… Вспомните, товарищи, чего натерпелись мои предки от инквизиции!.. Аутодафе, эшафоты, резня, четвертование!..
– Браво, Гершка, браво! – ревела аудитория и подлинный Рабинович вместе со всеми. – Артист! Истинный артист! До такой степени войти в роль! Говорить с таким подъёмом, с огнём в глазах и без единой усмешки о таких, в сущности, чуждых вещах может, конечно, только артист. И кто бы теперь поверил, что это не Гершка Рабинович, а Григорий Попов? Нет, вы только взгляните на это семитическое лицо, на эти чисто еврейские глаза!.. Даже нос как будто ещё больше выгорбился! Браво, Гершка, браво! Бис! Бис!