Кровь – не водица - стр. 13
– Здрасьте, – пропищала я, пытаясь отдышаться. – Извините, я опоздала, больше это не повторится, – лицо моё пылает, а ещё горит локоть, за который меня ухватил Герман, наверняка синяк останется. Вообще, странная у меня реакция на этого тирана. Я его совсем не боюсь, но тело почему-то реагирует, дрожит, вот как сейчас, когда он прикоснулся ко мне. Что это может означать? Герман обошёл машину, занял водительское место. Мы молча едем, а я исподтишка разглядываю его. Руки у него красивые, сильные, длинные пальцы. Если такими руками обнимет и прижмёт, то «мама не горюй»! А сам он такой брутальный, и глаза у него необыкновенные, как изумруды, а губы… Тьфу! Вот что за бред лезет мне в голову? Нужно выкинуть все глупости из головы и его в том числе. Он не для меня. Пока я гоняю мысли в своей бедовой головушке, Герман притормаживает у Макдонольса, у окошка МакАвто и делает заказ. Ого! Оказывается, мистер «пунктуальность» тоже проспал и не позавтракал? Сейчас будет лопать чизбургер, а я должна смотреть и облизываться? Может попросить, чтобы он и мне заказал? Ну уж, нет! Не буду перед ним унижаться. А есть так хочется! Я закусила губу и отвернулась к окну.
– Спасибо, – слышу я, поворачиваюсь и вижу, как Герман забирает заказ из второго окошка. У него в руках два стаканчика кофе и пакет.
– Держи, – он водрузил мне пакет на колени, – твой завтрак и кофе, и мой кофе подержи, пока я отъеду припарковаться. Там и позавтракаешь.
Я краснею от удовольствия и с нетерпением заглядываю в пакет. Ура! Два двойных чизбургера, мои любимые. А тиран, не такой уж и тиран, если повнимательнее к нему присмотреться. Я с нетерпением извлекаю первый чизбургер, откусываю большой кусок и закрываю от удовольствия глаза. Настроение резко повышается, и я решаюсь рассказать Герману о том, почему я не спала всю ночь, о том, что я придумала, в смысле, о Глинских, о предполагаемых сокровищах Чингисхана. Я рассказываю взахлёб, но в ответ слышу возмущенную отповедь: «Какой ещё на хрен Чингисхан! Какой Мамай! Опустись уже на землю, девочка»! А вот это уже обидно! А я ещё подумала про него, что не такой уж он и тиран. Нет, он не тиран, он чурбан бесчувственный! Я молча дожевала второй чизбургер, но теперь уже без аппетита и особого желания. Потом я складываю пустой стаканчик в пакет, отворачиваюсь к окну и закрываю глаза. Не буду на него смотреть и с ним разговаривать, пусть думает, что я сплю. Я действительно уснула. И мне снится, что я захожу в большой белый дом с колоннами, прохожу в странную комнату с двумя тронами посередине и вижу на них двух мужчин в старинной одежде. Один – раскосый, скуластый, монгольской внешности, взгляд жестокий, а у второго – больше западноевропейская внешность. По крайней мере овал лица у него длинный и нос крючковатый. Хотя глаза, пожалуй, всё-таки восточные, брови хмуро сдвинуты, губы поджаты. Это Иван Грозный? А тот первый – Чинхизхан? Да ладно! Я замерла в дверях. Они смотрят на меня прямо в упор, как-то недобро смотрят. И вдруг царь, который Грозный, поднимает руку с жезлом, или это посох, и начинает мне грозить, а Чингисхан качает головой и неожиданно громко смеется. Я сжимаюсь от страха, толчок и меня отбрасывает в сторону.
– Подъём, Маруська, – слышится громкий голос над ухом, и я просыпаюсь.