Кровь леса - стр. 50

Сначала выдох рот в рот, и еще кусочек силы, которой со мной поделилась целительница. Девушка отодвинулась, я услышал стук и бульканье. Наклонилась надо мной, и губы прикоснулись к губам, в рот хлынул теперь сладкий отвар.

Я чуть не поперхнулся, но сумел проглотить все, что она мне передала таким экзотическим образом.

– Что?

– Почему… так?..

– Чары исцеления. – Тело девушки напрягается рядом. – Спи.

В ее голосе слышится сила, и меня уносит в темноту. Но это другая темнота, спокойная и безопасная.

Я сплю.

Наступило утро. Я не увидел его, но услышал. Пели птицы, девушка проснулась и ходит вокруг стоянки.

Подняв руку, тяжелую, словно налитую свинцом, я стащил со лба мокрую тряпку. Больно. Кожа горела. Я старательно поморгал.

И не увидел ничего.

Девушка отобрала у меня тряпку, смочила, отжала и принялась осторожно омывать мне лицо. Боль постепенно отступала. Потоки воды бежали по щекам в уши.

До меня вдруг дошло, что под покрывалом я совсем голый.

Девушка куда-то ушла. Вернувшись, предложила мне сок дерева смерти. Многообещающее название. Эвтаназия, что ли? Да хоть бы и так…

Я решительно выпил, и меня охватило полузабытье. Моя терпеливая сиделка принялась ворочать колоду моего тела, омывать многочисленные ожоги. Боли я не ощущал.

Только неправильность ситуации – в книгах о таком никогда не писали! – и стыд. Как тяжело, оказывается, немощному принимать чужую помощь…

После всех дел целительница ушла мыться, а я лежал и сражался с небытием.

Вернувшись, девушка положила прохладную ладонь на лоб, опять подышала в рот, творя какие-то заклинания.

И я их видел.

Сиреневая пыль, падающая с тонких пальцев, впитывается в кожу и гасит боль. Белые маленькие молнии щекочут, жгут ранки. Прозрачная вода вымывает инфекцию и превращается в корочку льда. Заклинание сна похоже на невесомые серые вуали.

Вот так выглядели целебные заклинания моей «сестры Терезы»… не знаю, с чего я вдруг стал видеть магию – возможно, слепота так сказалась.

Мне тепло, и боли нет. Сок плодов дерева смерти – сильное обезболивающее. Передозировка приведет к остановке сердца. Его дают безнадежным. Когда девушка в первый раз угостила меня этим соком, она долго сомневалась, разводить мне его или дать выпить так.

Интересно, если я попрошу, она нальет мне неразведенного?

Я позволяю темному океану качать себя и думаю о Нанджи. Нанджиэрис са Науэрейдехе, дочь Наннитис. Кажется, то, что она назвала мне имя полностью, что-то значило. Я тоже представился вместе с фамилией-именем-отчеством, и она тоже не смогла запомнить и повторить с первого раза. Так что я – Серый, она – Нанджи.

Девушка говорила на незнакомом, но понятном мне языке. Звучит странно, но так оно и есть.

Я не всегда понимал Нанджи, стоит вслушаться в певучее звучание длинных слов, как смысл их совершенно терялся, но когда я отрешался от звука и слушал не ушами, чужой язык становился не родным, но хорошо знакомым. Я говорил на языке драконидов, который успел подучить за несколько дней, иногда, забываясь, на русском, но принцесса прекрасно меня понимала. Нужно было не бездумно произносить слова, а самому сознавать, что говоришь, четко формулировать в сознании «единицы смысла».

Телепатия, вестимо…

Значит ли это, что имплант выжил? Ведь «Берсерк» и ему грозил уничтожением. Я почти скучал о мозговом червяке, но запросы проваливались в никуда. Биокомп не отзывался. Может быть, однажды «раскрученный» биокомпом телепатический центр теперь вертится сам по себе? Хорошо, если так, но было бы лучше, если бы биокомп оказался жив.