Кровь Альбарруды. Милитари детектив - стр. 11
– А ты испугался! Напиши своему предку, он пришлет тебе пулемёт с катера, и проблема решится.
Мы уже знали, что Дэвидс-старший служит в береговой охране. Возможно, это и мирило меня с его сыном. Морские пограничники тоже ходили под пулями. При упоминании об отце Виктор криво усмехнулся, но быстро сориентировался:
– Верно мыслишь, амиго! Ну, так я полетел на почтамт, а ты пока потяни время, дружище. От моего имени…
Он заторопился и, оставив письмо на краю тумбочки, исчез.
И как назло, мой вечерний променад с грудастой кариоко сорвался. Вернувшись с пляжа немного раздражённым, я не сразу вспомнил о презенте Виктора. И признаюсь честно, до рассвета колебался, не притрагиваясь к конверту, но и не убирая его с глаз долой. Уже потом, пропитавшись за ночь скотством такого поступка и безответственно плюнув на возможные последствия, я по-армейски практично принялся за составление плана операции. Тимми долго смеялся над моим первым литературным опусом, наконец, успокоился и уже совсем серьёзно сказал:
– Гадёныш этот Виктор, вот и всё! Я бы на твоём месте сразу правду написал.
Предвзятость друга меня не удивила. Я определился.
– Только не увлекайся, Дэн. Иначе маленькая Эстель разберёт тебя на запчасти. И русские не помогут.
Верно. Смешливой дочке хозяина закусочной лучше было об этом не заикаться. У бразильяночки был на редкость неустойчивый характер и кофейными ополосками в лицо разборки вряд ли бы ограничились.
Её фотография была неудачной, либо Элен начинала расцветать как все девочки этого возраста. Теперь я знал о ней почти всё.
Единственная дочь в семье – это, оказывается, теперь для многих русских обычное дело. А я всегда считал их медвежьи семьи многодетными подобно нашим индейским (всегда считал – сказано громко. Саму Россию на карте я обнаружил пару недель назад и был ошарашен её размерами. Но такое мнение о русских было у нашего барона фон Штольца, командира разведроты, а он ещё ни разу не обманул нас). Впрочем, как я понял, новая моя знакомая своей страны совершенно не знала, вывезли крохотную Элли в нежном возрасте. Отец, кочуя по командировкам, исколесил весь мир, пока не оказался здесь, на рыбных предприятиях Джона Копполо, став главным инженером «Фишэмпайи», самого крупного производства на южном побережье. Начальник, не последний человек, и, наверное, строгий родитель. Мать, научный работник, этнограф в прошлом, теперь просто домохозяйка. Очевидно, старший Хабарофф обеспечивает полновесную жизнь и супруге и дочери.
У Элен проявились неплохие задатки художницы. Она присылала небольшие зарисовки Санта-Ви и окрестностей Виталии, очень недурственные. Тимми, детство которого прошло в тех местах, даже присвистывал, узнавая какие-то подробности:
– Во даёт, Москва-Гагарин! Ты, погляди, Дэн. Вот за тем мыском я шлёпнулся с велосипеда, подвернул ногу. Как я орал! А Дина везла меня обратно и орала вместе со мной…
В трёх письмах, успевших дойти до Рио, Элен старательно обходила главное, лишь вскользь задевая тему взаимоотношений с нашим Казановой. Я пытался читать между скромными строчками, но так и не понял, любила она его или просто была увлечена. Уверен я был в одном – она старалась быть искренней. Ничуть не смутил бы меня трогательный намёк на то, что он оказался её первым мужчиной. Вы считаете, рано? Возможно. Но у нас, в раздавленной войною Бисонии, в тринадцать лет девушки уже выходят замуж, если повезёт.